Думаешь, поезд тормознет, если ты помашешь платочком? Не тормознет. Не успеет.
Да и не захочет. Дебилов много, а расписание нарушать нельзя. Ты понимаешь хотя бы это?
Олег промолчал.
— Нужно отсидеться здесь, — убежденно сказал Чернов. — Выждать время, пока все в Москве устаканится.
— Ты что-то придумал?
— Семь лимонов, имея почти сотку, мы вернем за полгода. Аккуратно и анонимно наварим на азиатских рынках. А можем и не семь наварить, а семнадцать, если повезет. И — вернемся в Москву. Тихо, без помпы вернем Борзову сотку, раздадим всем сестрам по серьгам и продолжим свое дело. Усердие, целеустремленность, практичность.
Гринев поморщился:
— Азартная перспектива.
— Реальная.
— Я устал от той жизни.
— Тем лучше, поживи пока этой.
— Я хочу завершить игру. Дело. Ты не понял, Борис. Не собирался я переть против паровоза, наоборот: хочу прицепиться к этому скоростному локомотиву вагончиком и взлететь! Сейчас на девяносто пять миллионов можно скупить столько акций, что при взлете...
— «Голубой вагон бежит, качается, скорый поезд набирает ход...» — грустно напел Чернов. — Ты болен, Медведь. Моя вина. В том, что я этого не заметил.
Время от времени с биржевиками такое случается. Игра становится наркотиком, и человек уже не соизмеряет своих возможностей с объективной реальностью. Может, тебе действительно подлечиться? В Штатах есть хорошая клиника.
— От чего там лечат?
— От неуемных амбиций.
— Фабрика муляжей?
— Мир вообще — фабрика муляжей, а то ты не знаешь? Людям только кажется, что они мечутся. На самом деле — плавно так бегут по кругу. И не у всех цирк этот так комфортен, как у нас с тобой. А нам... нам еще повезло: мы эксплуатируем алчность тех, кто успел наворовать м н о г о. И — делаем свою игру.
— Или — чужую.
— Чужую? — Чернов посмотрел на Олега пристально, внимательно. — Хорошая мысль. Очень хорошая. Очень.
Олег закрыл лицо руками. Произнес тихо:
— Я устал. Завтра понедельник. Рабочий день. Мне нужно вернуться в Москву.
С деньгами. И продолжить. Верни деньги, Борис. Я официально возьму на себя все претензии кредиторов. Как партнер — имею право.
Чернов лишь усмехнулся криво:
— Болезнь приобрела необратимый характер.
— Борис, а помнишь средние шестидесятые?
— Лучше, чем ты. Тебя тогда еще не было.
— Студенческие баррикады Парижа, Штаты, Германия. И лозунг времени:
«Будьте реалистами — стремитесь к невозможному».
Чернов усмехнулся:
— Времена меняются, нравы остаются. Те мальчики переросли свои идеалы. И стали вполне успешными бюрократами. Такова жизнь.
— Значит, я пока росту. Может, еще образуется?