Первым появился здоровенный детина. Он шел прямо на Гринева. Олег встал с диванчика, сделал шаг навстречу, детина выбросил вперед ладонь, намереваясь толкнуть его обратно, Олег легко захватил кисть руки, крутанул, ушел в сторону, и более чем стокилограммовое тело, описав в пространстве немыслимый пируэт, с придыхом ухнуло на пол. Ко второму Олег подскочил в одно мгновение, ткнул в подбородок, и тот осел на пол, будто пустой мешок.
— Умерь обороты, Медведь! — услышал он повелительный голос.
Еще двое охранников стояли наставив на Гринева стволы «глоков». Никита Николаевич Борзов присел на стол, резко наклонился, подхватил заливающегося лаем щенка под живот, сделал ему «козу», а песик вдруг цепко тяпнул его острыми зубками за палец. Борзов выпустил щенка, залил укус из коньячной фляжки, спросил:
— Не бешеный?
— Здоровый. — Я не про собаку, я про тебя.
— Справка нужна?
— Справки тебе уже не пригодятся, Медведь.
— Кто знает.
— Я.
Приложившийся об пол охранник поднялся, посмотрел на Олега исподлобья.
Борзов усмехнулся:
— Ты, Сева, волком-то на Медведя не гляди. Кидать он умеет. И ладно бы только тебя... Помоги Вовику.
Сева кивнул, подхватил под микитки продолжающего отдыхать после удара Вовика и выволок его из кабинета.
— Ну что, Олег Федорович? Поговорим... напоследок?
— Отчего же напоследок?
Лицо Борзова ожесточилось.
— Видишь ли, мальчик. Бывало, кидал я. Бывало, кидали меня. Но так, как это сделал ты...
— Никакого кидка не было. Идет работа.
— Работа?
— Да. — Гринев пододвинул Борзову листок. — Я вот тут набросал план мероприятий на неделю. И хочу вам сделать новое предложение.
— Мне бы от предыдущего прокашляться... — проворчал Борзов, бросил охранникам:
— Вы пистолетики-то зачехлите покамест. — Вздохнул:
— Надо же поинтересоваться, какой разводняк товарищ Гринев нам на этот раз воткнуть хочет.
— Это не разводка. Это — реальность.
— Угу, — кивнул Борзов, ощерился:
— Или ты решил сделать мне предложение, которое я не смогу отклонить?
— Вы не захотите его отклонять, Никита Николаевич.
— Даже так?
— Двести пятьдесят процентов прибыли.
— Сколько?
— Двести пятьдесят. Чистой прибыли.
— Четверть миллиарда? И сотку ты возвращаешь? Я тебя правильно понял, Олег Федорович?
— Абсолютно.
Борзов прищурился, взял со стола бутылку:
— Я коньячку себе плесну. Умом я понимаю, что тебе твои обещания ничего не стоят, а мне — приятное делаешь... Вот только в глотке сразу пересохло. Знаешь, почему? Ты ведь серьезен.
— Совершенно.
— Вот это и пугает.
Никита Николаевич выпил коньяк. Посмаковал послевкусие, спросил:
— Соточку-то не всю профукал?