— С похоронной, — ухмыльнулся Крот, сплюнул на труп и целеустремленно заспешил к выходу.
Степан Ильич проводил взглядом его массивную фигуру. Верно говорят: сила есть — ума не надо. Хотя без ума люди тоже живут. Но в их профессии — недолго.
Очень недолго. Оно и к лучшему.
Панкратов еще раз окинул взглядом помещение, сморщился, вспомнив другое расхожее изречение: «Все к лучшему в этом лучшем из миров». Хм… Если этот мир — лучший, что же происходит тогда в худшем? Спокойнее не знать совсем. Меньше знаешь — легче спишь.
Разглядев Крота в подъехавшем серебристом «бентли», Гвоздь радостно отмахнул братве: начали!
Пацаны попрыгали в джипы, Крот двинулся на «бентли». Кавалькада получилась — загляденье.
— Круто! — выдохнул водила, коренастый крепыш Сека.
— А то… — отозвался Гвоздь, не выдержал, от избытка чувств выкрикнул:
— Й-а-а-а!
— Ты че? — удивился сидящий рядом Кадет. Он когда-то начинал карьеру в Рязанском воздушно-десантном, пока не влетел за драку с поножовщиной, но сохранил кое-какие армейские заморочки, потому и звался Кадетом. — Детство в заднице булькает?
— Веселуха. Опух я болванчиком, как мерин, в вагоне торчать! — Покосился на сидящего в джипе молодого человека явно не братанского вида, а самого что ни на есть гэбэшного, закончил, пародируя киношный акцент Владимира Ильича:
— Конспигация, конспигация и еще газ конспигация! Агхиважно!
Молодой человек в лице не изменился, и Гвоздю в который уже раз стало не по себе. Эти ребята Шерифа — так они промеж себя окрестили крупного с залысинами, усатого неторопливого мужика — были мутными, как молочные бутылки, и скользкими, как ящерицы. И у него, Гвоздя, не было сомнений, что при случае их нужно класть рядком вместе с Шерифом — от греха.
Крот, расслабленно прикрывший веки на заднем сиденье неимоверно дорогого бронированного «бентли», был того же мнения. Не нравился ему этот порученец Филина. Как и сам Филин. Как и блондинчик-банкир, этот розовощекий козелок с замашками пидора и видом отличника-стукача. Ну да нужда заставит не только хлеб с маслом кушать, но и с чертом в чехарду играть.
Москва стала слишком тесной для Крота. Целенаправленная разборочная стрельба прошлого года в столице и самом ближнем Подмосковье поставила его перед небогатым выбором: идти под Резо или Романа-маленького. Первое было плохо, второе — очень плохо. Набравший авторитет спортсмен с волей, склонностью к лидерству и манерами отморозка не нужен никому из московских крестных. А потому шишкастая, коротко стриженая голова Крота, казалось, годная лишь для того, чтобы вышибать ею двери и крошить чужие челюсти, на самом деле напряженно кумекала последние полгода над вопросом: как выжить? Понимая, что при отсутствии нужных связей любому из крутых паханчиков он с пацанами может понадобиться только как пушечное мясо, да и то ненадолго, Крот порой впадал в тоскливую депрессию, подсаживался на иглу, дурковал по-глупому — чем еще объяснить покупку такой авторитетной «гайки» или такого авто?