— Да я в Штатах уже «отмылся» до костей! Даже хотел было на работу пристроиться.
— По специальности?
— В супермаркет. Сторожем.
— Сильно ты там нужен…
— Вот и я так подумал. Круз, я ничего не делаю.
— Тебя ведь не это на самом деле беспокоит.
— Не-а. Не это.
— Во-о-от. Жениться тебе надо.
— Ага.
— Домом обзавестись.
— Большим. С бассейном.
— Ну, на бассейн у тебя не хватит, а вообще-то со временем…
— Сильно ты умный.
— А то… Банкир должен быть психологом.
— Или — психиатром.
— Или так.
— Пока ты будешь психологические изыски строить, я как раз и стану натуральным психом. Так чего еще мне нужно поиметь со временем?
— Дрон, не заводись.
— Со временем… Над временем невластен никто, даже банк. А оно убегает.
Как вода сквозь пальцы.
— Олег… Я же сказал: мы имеем на тебя виды.
— Хм… Звучит заманчиво. Как предложение руки и сердца.
— Ты хоть как-то за прессой следишь?
— Символически. Эпизодически. В дачный сезон это неактуально. Совсем.
— А что актуально?
— Две недели подряд, пока дождички полоскали, — народ по грибочки подавался. А сейчас — не знаю. Загадка русской души.
Мы расплескали еще грамм по пятьдесят, выпили.
— Круз, историю хочешь? — спросил я.
— Мировую?
— Да нет, из жизни.
— Валяй.
— Еду я как-то в электричке…
— Куда это ты ездил?
— На садовый участок.
— Решил обзавестись недвижимостью?
— Не-а. Помогал семье Васнецовых крестьянствовать. По-соседски.
— Сложно мне это представить…
— Что помогаю?
— Что с соседями общаешься.
— Это они со мной.
— А-а-а…
— У них девица на выданье.
— Велика ли девица?
— Сорока пяти еще нет.
— Ну… Тогда…
— А дочке ейной — все восемнадцать.
— Так тебя за кого садоводы сватают — за маму или за дочку?
— Пока не разобрался. Да и они, видно, еще не решили.
— Когда решат, сообщишь?
— Дима Иваныч, прекрати сбивать с сути вопроса. Я тебе историю рассказываю.
— Вот, значит, как.
— Ну.
— Весь внимание.
— Проезжаем какой-то городишко районный. Задками, понятное дело. Чтобы тебе легче представить — что-то вроде Наро-Фоминска, но поободраннее.
— Считай, что представил.
— Знаешь, сталкеровский такой сюжет. Пути. Брошенные цистерны. Свалка неизвестно чего. Какие-то шалаши из дерьма и жести — бомжатник. Пестрые ленты по ветру — кто их развесил, зачем, неведомо. Торцевые красные кирпичные стены каких-то жилищ. Край огорода — на нем ничего не может расти; посередине — лужа солярки. Слепой домик врос в землю по самые окна, ставня отодрана с мясом, но со двора дымок вьется, живут там. Смотрю на все это и произношу непроизвольно вслух: «Странный город».
Девчушка там играла на соседней лавке, маленькая совсем, лет шести. С куклой. Расслышала мое замечание, глянула за окно, махнула рукой совсем по-женски, как ее мама или бабушка сделала бы с приговором: «Чего от них ждать», и произнесла: «А, поломанный он». Ты понял, Круз?