– Я не могу согласиться с этим и поверить тому, о чем ты говоришь, – сказал я, почувствовав, как жар приливает к лицу.
– Но ты видел женщину, – возразил дон Хуан. – Ты считаешь, что это только фокус?
– Я не знаю, как мне к этому отнестись.
– Это существо в церкви, – реальная женщина, – убедительно произнес он. – Почему это так тебя волнует? Тот факт, что она родилась мужчиной, лишь подтверждает силу колдовских деяний старых магов. Это не должно удивлять тебя. Ведь ты сам являешься ярким примером олицетворения всех принципов магии.
Мое нутро было готово разорваться от напряжения. Дон Хуан с упреком заметил, что я люблю спорить. С едва сдерживаемым нетерпением, но с особым пафосом я объяснял ему биологические основы различия мужского и женского организмов.
– Я все это понимаю, – сказал он. – И в этом ты прав. Но твоя ошибка в том, что ты пытаешься сделать свои оценки универсальными.
– То, о чем мы говорим, – это основополагающие принципы, – закричал я. – И они соответствуют человеку здесь или в любом другом месте во вселенной.
– Правильно. Правильно, – сказал он спокойным голосом. – Все, что ты говоришь, верно лишь тогда, когда твоя точка сборки остается в обычной позиции. Но в тот момент, когда она смещается в пределах определенных границ, и наш обычный мир больше не существует, – ни один из принципов, которые ты отстаиваешь, не имеет того значения, о котором ты говоришь.
Твоя ошибка заключается в том, что ты забываешь: бросивший вызов смерти переступает эти пределы тысячи и тысячи раз. Не надо быть гением, чтобы понять, что арендатор не связан больше теми силами, которыми пока еще связан ты.
Я объяснил ему, что мое недоверие, если это можно назвать недоверием, относится не к нему лично, но вызвано тем, что практическая сторона магии, о которой мы говорим, до сего времени выглядела для меня настолько отвлеченной, что я никогда не рассматривал ее как реальную возможность. Я повторил, что на своем собственном опыте я действительно убедился, что именно в сновидении возможно все. Я напомнил, что сам же он и культивировал во мне подобную идею наряду с требованием остановки внутреннего диалога. Но то, что он рассказывал об арендаторе, не укладывалось в привычные рамки. Это было бы нормальным для тела сновидения, но не должно было иметь никакого отношения к действиям в обычном мире. Я дал ему понять, что подобная версия была для меня противоестественной и потому неприемлемой.
Откуда такая реакция непримиримости? – спросил он, улыбаясь.
Его вопрос застал меня врасплох. Я был в растерянности.