– Ты из себя героя не строй! – теперь озлился уже военный. – Припадочный… Комедию тут, понимаешь, взялся ломать. Не одобряешь, значит, наше решение?
– Разве такое можно одобрять? Сразу тысячу человек к вышке… Некоторые, может, и заслуживают, но не все же! Половина, считай, еще людьми могут стать… А впрочем, так оно и лучше! Одним махом всех побивахом! Командуй, начальник. И вся проблема сразу замажется.
– Сколько стволов в зоне? – вдруг спросил милицейский майор, заглянув в какую-то бумажку. – Отвечай, быстро.
– Автоматов штук десять. Если с вышек еще не взяли… Пистолетов не знаю. Но не меньше двадцати.
– Боеприпасы?
– По два рожка на каждый автомат и ящик россыпью.
– Руководство какое-нибудь имеется? Штаб там или сходка?
– А как же.
– Кто в главарях?
– Хрящ, Махно, Тихий, Альфонс – это из второго отряда. Из нашего – Лишай, Чертогон, Турок, Солдат…
– А Песик? – майор опять глянул в свою ксиву.
– Песик возле них только шестерит. Рано ему еще в авторитеты.
– Сможешь сделать так, чтобы основная масса заключенных за тобой пошла, а не за ними? Объясни ситуацию, пообещай амнистию. Если надо, мы для страховки пристрелочный залп дадим.
– Выбирать в моем положении не приходится, начальник, – сказал Зяблик. – Или баба в кустах, или жопа в репьях. Только сроку дай часа два. Ну а если ничего не получится, стреляй. Мне уж тогда все равно будет. Развесит братва мои кишки на заборе.
– Выйди пока, – сказал подполковник, постучав кулаком в дверь, густо просверленную для вентиляции. – Нам посовещаться надо…
Зяблика вновь позвали в спортзал только через час. За это время он успел скурить все бычки, которые только смог отыскать на заплеванном полу и в вонючей мусорнице. Охрана для него даже спичку пожалела, пришлось прикуривать у какого-то пробегавшего мимо солдатика.
Мент и вояка теперь сидели рядышком за столом и закусывали копченым салом. От зоркого взгляда Зяблика не ускользнуло, что в углу добавилась новая порожняя бутылка. Обсос в позе распятого Христа висел на шведской стенке – разгружал позвоночник. Лицо его с бледными лоснящимися губами выражало одновременно и муку, и облегчение.
«Неужели они меня только для того отсылали, чтобы бутылку на троих раздавить?» – подумал Зяблик.
– Часы у тебя есть? – спросил военный, сметая с карты хлебные крошки.
– Откуда, – пожал плечами Зяблик. – У нас даже кресты нательные отбирают.
– Непорядок. Придется тебе, Семен Осипович, свои отдать. Ты себе еще наживешь на долгом веку.
– А почему мне? – удивился обсос.
– Потому что мне в бой идти, – с усмешкой ответил военный. – А ты, как в задницу раненный, здесь останешься.