«И ТАЙНО, И ЗЛОБНО ОРУЖИЯ ИЩЕТ РУКА!»
Ночью опять поднялась температура. В ушах гулко шумела горячая кровь. Из глаз в темноту уплывали, сцепившись, красные, синие, зеленые кольца. Во рту было сухо и жарко.
– Бабуля… – еле удалось отодрать язык от раскаленных зубов. – Бабуля!…
– Кричать зачем? Я здесь…
– Посмотри, что у меня под тахтой лежит.
Загорелся свет. Бабуля, вся седая, в белой ночной рубашке похожая на привидение, перекрестилась и, кряхтя, полезла под тахту. Достала оттуда и поднесла к его глазам желто-красное яблоко.
– И больше ничего.
– Не ешь его! Оно отравленное.
– Будет глупости болтать, – осерчала она. – Спи.
На его лоб, зашипев, легло мокрое полотенце. Свет погас. Полотенце впитывало в себя все ночные кошмары. Разноцветные кольца стали распадаться на светящиеся точки, вот и вовсе исчезли.
Днем приходила врач. Послушала его и сказала, что ничего не понимает.
– Легкие и сердце у тебя уже в порядке. А состояние, сама вижу, тяжелое…
«А, чего тут понимать?» – лежал и про себя думал Колюня, пока врач измеряла его давление. Такое состояние у него из-за плохого настроения. И за него он должен благодарить своих одноклассников – Коробкина и Малышеву. Называется – навестили…
– Если не хочешь иметь осложнений, раньше времени не вставай.
Раньше времени? Да лучше вообще никогда не вставать! Лежать, лежать, ни есть, ни пить, остановить дыхание – и до скорой встречи на том свете!…
Обида, горечь, возмущение лихорадили кровь, туманили голову Колюни. И в чем-то мы должны разделить его чувства, если хотим быть справедливыми ко всем сторонам этого лирического треугольника. Он, хотя и самая малая в нем сторона – все же сторона!
Что оставалось ему делать после того, как Малышева сказала, что любит другого? На что еще было надеяться? На чье плечо опереться?
День-два он ждал: она позвонит и скажет, что погорячилась. И это было бы самым сильным утешением для него! Но – не дождался… И тогда он, пристроив телефон на груди, сам стал названивать ей. Но едва она брала трубку – бросал свою! Таким отчаянным способом он хотел – не говоря – сказать ей: «Ну позвони же-е-е-е!…»
И как-то раз после нескольких сеансов этой (телепатической, по сути) связи у него над самым сердцем, подобно небесному грому, раздался звонок! Он в мгновение ока сорвал трубку.:
– Привет… – Звонил Коробкин. Он с самого начала взял шутливый тон. – Спишь, что ли, с телефоном? Так быстро взял трубку…
Колюня весь похолодел.
– Что надо?!
– Все еще болеешь?
– Предположим…
– Я тебе чего звоню? Ты не можешь подождать с деньгами за трубу? Мать купила новый холодильник, истратила свои и мои. Но летом я опять поеду в деревню, заработаю и отдам.