– Ты не прав! – горячо и поспешно возразила она. – Когда Ольга Михайловна узнала про характеристику и подняла в школе шум, не кто-нибудь, а Валерка встал на уроке и сказал ей, что она мстит тебе. И что одной ей кажется, будто этого никто не понимает. Она его за эти слова потащила к директору. А он и директору чего-то наговорил… Нет, я считаю, что он как раз искренний. Может, даже чересчур. Он очень дорожит своими чувствами. Но забывает, что чувства есть и у других…
Слушая ее, Колюня низко опустил голову.
– То есть я хотела сказать, что он в то же время большой эгоист. – Чувство справедливости в Оле срабатывало как условный рефлекс. – Правда, классная со мной не согласна. Говорит, что я путаю эгоизм с эгоцентризмом, а это не совсем одно и то же.
– Нет, ты, меня удивляешь! – нервозно перебил ее Колюня. – Сколько тебе крови попортил. А ты бегаешь, хлопочешь за меня…
– Как тебе не стыдно?! Я комсорг. Это моя обязанность! – закричала Оля, вся опять вспыхнула, уши у нее стали розовыми и прозрачными. – Ты правильно против меня выступал, только слова не те подбирал. Мне и классная часто говорит, что я люблю общественную работу, но мало думаю, что она дает людям…
Колюне стало не по себе: она еще и оправдывается перед ним. И он сказал ей:
– Брось клепать на себя. Ты девчонка что надо…
– Ты меня не знаешь, – сразу заторопилась она, стала в беспорядке заталкивать в сумку учебники. – Слышал бы, например, как я на мать кричу, когда она опять звонит отцу, унижается.
Колюня глядел на нее, а что еще сказать – не нашелся.
– Я пошла. До свиданья… – попрощалась Оля и продолжала стоять.
– Перовскому передай, – попросил он, – будет еще приставать – схлопочет…
– Передам! – благодарно улыбнулась она. – Он трусишка, напугается.
У Колюни перехватило дыхание – до того захотелось сделать для нее что-нибудь хорошее. А что? Он взял свою фирменную сумку, выпростал ее на стол. То же самое сделал и с Олиной сумкой. Она сначала не поняла, что он задумал. А когда поняла, вцепилась в свою сумку, точно она была инкассатором, а Колюня – грабителем.
– Пусти! – плачущим голосом требовала она. – Отдай мою сумку!…
– Мы с тобой махнулись, – не отдавал Колюня. – Поняла?
– Нет! – продолжала Оля выдергивать свою сумку. – Пусти!
– Так?! – Колюня схватил со стола характеристику и двумя руками поднял ее над головой. – Слабо порвать на мелкие кусочки?!
– Нельзя! – взмолилась Оля. – Это же официальный документ…
Из лоджии он увидел, как она вышла из подъезда и испуганно шарахнулась от тихо ехавшей ей наперерез свадебной машины. Колюнину фирменную сумку она, словно кем-то забытую вещь, несла на отлете. А как она, свернув за угол дома, побежала и как у нее по щекам полились слезы, этого Колюня уже не видел…