По лицу собеседника невозможно было прочитать, какие чувства он испытывает, выслушивая еретические откровения старого знакомца.
— Меня больше интересуют вещи практические, — спросил он, выдержав паузу. — Как, по-твоему, в антагонисте нашей вселенной обитают носители разума?
— А почему бы и нет? Чем зло хуже добра, простите за невольный каламбур?
— Но тогда, если одна вселенная распухает с неким ускорением, то другая должна съеживаться с ускорением отрицательным, а суммарная ноосфера его обитателей — соответственно сокращаться.
Учёный внимательно посмотрел на собеседника:
— Да, вопрос по существу. Именно это обстоятельство и не даёт мне покоя. Кто может дать гарантию, что они — разумные обитатели Зла — смиренно ждут своей участи и не собираются каким-нибудь способом воспрепятствовать расширению Добра, которое, по моим расчётам, всё набирает и набирает темп?
— И как они смогут попасть из своей в нашу вселенную, если между ними демпферная прослойка из силового поля?
— Вот здесь мы опять вспомним о Молекулярном Экране, который лично я считаю компенсационным клапаном между вселенными, и который при некоторых условиях способен открыться…
Глава первая
ИМПЕРИЯ КАХОУ. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК
1
Под ноги неожиданно выкатился мохнатый клубок.
Неожиданно, но вполне целенаправленно.
Из-за этого Шарби Унц, понятное дело, оступился, но равновесия не потерял — зря, что ли, мастер бойцовой балансировки, почтенный наставник Симолу Палой, коренастый сморчок с круглой смеющейся физиономией, что делало его похожим на канонические изображения св. Ары-Заступника, заставлял учеников по полсезона кряду проводить на шатких мостках возле строящихся в столице зданий, чтобы чувство ориентировки вошло им в плоть и кровь. И после этого даже с закрытыми глазами, связанными руками и затычками в ушах кадеты могли свободно ориентироваться в пространстве. Подобный навык особенно помогал в режиме свободного полёта, когда исчезала привычная тяжесть планетной гравитации, а отдельные секции корабля ещё не начали вращаться.
Носком сапога офицер эскадренного броненосца «Шкеллермэуц» развернул дрессированного злопоуха поперёк — да-да, это определенно был дрессированный экземпляр, дикий облил бы для начала свою жертву зловонкой, — а каблуком другого сапога прижал к мостовой питательную трубку: ну кому в здравом уме придёт мысль добровольно стать ужином ненасытной твари? Но и убивать злопоуха Шарби не стал — имелся шанс, что это не атака, а случайность, характерная для здешних мест. Шанс, правду говоря, мизерный, но не будешь же приставать к каждому встречному с вопросом: не вы ли, уважаемый гарм, случайно обронили бедную зверюшку? Да и не больно-то людные здесь места. С тех пор как Шарби, следуя обонятельному курсографу, нырнул в узкий проход между ветхими постройками с облупленными стенами, ему никто не встретился по дороге. Не любили таких заброшенных улочек горожане, да и те, кто от недостатка средств или по иным причинам проживал здесь, на окраине, норовили управиться с делами засветло, а сейчас — офицер рефлекторно задрал голову в закатное небо, где уже стала видна во всем великолепии орбитальных огней громада родного броненосца — дело приближалось к первой вахте, что начинается, как только корабль нырнёт в тень планеты.