Рация отключилась. За спиною у Игоря вспыхнул оранжевый электрический свет торшера. Михайлов оглянулся. Женя сидела на диванчике, сбросив плед на пол. Практически обнаженная девушка в узких трусиках и прозрачном бюстгальтере. На острых коленках лежит кожаная кобура, тонкая девичья ручка ласкает рифленую пистолетную рукоятку.
— Что-то случилось, Игорь?
— Ага. «Что-то»... Зусов вышел на связь. Я так понял, очередного его парнишку только что замочили. Петька едет к нам, приказано срочно спускаться на улицу.
Михайлов с тоской взглянул на телефонный аппарат, глубоко вздохнул, резко выдохнул, тряхнул головой и пошел в спальню одеваться.
Спустя полторы минуты в дверной проем спальни заглянула Женя. Девушка успела облачиться в брючный костюм, поправить волосы, подкрасить губы, выглядела свежо и бодро.
— Почему броник не одел? — строго спросила Женя, приметив валявшийся рядом с прикроватной тумбочкой бронежилет.
— Я в нем потею, — откликнулся Игорь, поправляя галстук.
— Сейчас же снимай пиджак, кобуру и рубашку, переодевайся!
— Жень, да ну тебя на фиг.
— На фиг будешь жену посылать. Переодевайся, я сказала. Без броника на улицу не выйдешь.
Игорь чертыхнулся, обозвал Евгению нянькой Мэри Поппинс, вздохнул и под строгим девичьим взглядом переоделся.
Петр уже ждал за рулем иномарки. Женя уселась рядом с шофером, Игорь на заднее сиденье за креслом водителя. Автомобиль осветил фарами темень дороги, тронулся с места, плавно набирая скорость.
— Петь, что случилось? — нарушил общее молчание Игорь.
— На окраине дом нашего пацана вроде бы взорвали, — зло процедил сквозь зубы мрачный Петр. — Полчаса назад грохнуло, вы не слышали?
— Не-а, — мотнул головой Игорь. — Окна у нас закрыты, вдали паровозы шумят, взрыва не слыхали.
— И я не слышал, как громыхнуло. Зусов позвонил, и я сразу к вам. Валерку Семенова подорвали. Валера выпить любил, вечно квасил с кем ни попадя, один жил, в основных нашенских никогда не числился, а все равно жалко пацана.
— Чем подорвали-то?
— А я знаю? Зусов разбудил, и я сразу к вам... Аммонитом, наверное, подорвали. Шнур запалили и метнули брикет в окошко, так я думаю! Вона, впереди полыхает. Валеркина хата...
Пожар, и правда, полыхал знатный. Языки рыжего пламени высоко взметнулись к бездонному ночному небу, усыпанному сизыми звездами, на фоне мутного диска луны клубился едко-бурый дым, искры, словно обезумевшие светляки, витали вокруг почерневшей деревянной конструкции, до сих пор сохранившей контуры одноэтажного дома сельского типа. Чем ближе автомобиль подъезжал к пылающей постройке, тем отчетливее слышались крики столпившейся вокруг гигантского костра людской толпы. Примыкающее к пожарищу пространство, улицы, дворы и переулки буквально кишели от самого разного люда. Голосили неряшливо, наспех одетые старушки, суетились мужики да бабы из соседних подворий, разинув рты глазели на пламя прыщавые подростки, хныкали на руках у матерей недоспавшие малыши. В человеческом скопище, словно в бурной реке, застряла пара красных автомобилей пожарной команды и тройка желтых милицейских «козлов». Пожарные, пронзительно матерясь, возились с неподатливым «рукавом», на конце которого из брандспойта проистекала жидким ручейком вода, отчего-то не желающая превращаться в мощную струю. Менты отгоняли зевак, энтузиастов, советчиков и особо любопытных ребятишек. Милиционеры матерились куда с большим энтузиазмом, чем пожарники, и по отголоскам матерщины легко было определить, где, в какой части толпы бдят и несут службу работники госструктур.