Как всегда, мэтры от местной литературы скептически отнеслись к его творчеству: что мог написать молодой радиокорреспондент? Но Зарубин был по натуре упрямым и настырным человеком: если что задумал – добьется своего. Во время отпуска он едет в Москву и пробивается на прием к Леониду Соболеву, известному в то время писателю, автору морских рассказов, бывшему моряку, возглавлявшему Союз писателей России. Соболев тепло встретил статного застенчивого паренька с флотской выправкой, не погнушался прочитать его повесть и дал «добро» московскому издательству. Так повесть Сергея Зарубина «На морском посту» увидела свет, была издана в столице.
Супруга Сергея Михайловича – Галина Фроловна часто упрекала его в том, что он изнуряет себя работой. Вставал он по привычке в 4 часа утра, писал, потом шел на работу в редакцию. Вечерами долго не засиживался у телевизора. Но обязательно ежедневно «пробегал» новинки литературы. У него была большая библиотека, выписывал все толстые журналы, которыми часто приходилось пользоваться и мне по его совету. У него был неординарный, свой взгляд на литературу. Зарубина удивлял ажиотаж вокруг повести «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына в 60-х годах.
– Тюрьма есть тюрьма. Побывай в любой колонии, еще не такое можно написать, – усмехаясь, говорил Зарубин. – Пройдет немного времени и забудут повесть.
Так и случилось. Помнит ли кто-нибудь из нынешней молодежи это произведение? Сейчас пачками тиражируют боевики покруче солженицынской повести.
Он был бесхитростным, говорил, что думал, с юмором, а иногда и сарказмом, хотя некоторым это не нравилось. Коллеги по писательскому цеху за такую манеру его недолюбливали. Он много ездил по районам, был на пограничных заставах, в воинских частях, сопровождая почетных солдат Забайкальского военного округа –бывшего разведчика Сергея Матыжонка и снайпера Семена Но-моконова. Он дружил со своими героями до последних дней. У Сергея Михайловича не было зазнайства, бахвальства. Он был скромным в общении с читателями, никогда не выказывал своего превосходства как литератора перед коллегами. Об этом можно судить по его письму в 1961 году, когда он сообщал мне, что его приняли в Союз писателей: «…присвоение столь высокого звания надо оправдать делом, а я остался таким, как был, и меня даже немного коробит, когда называют писателем. Сейчас я маленький пишущий человечек. Книжки свои, однако, держу в своей библиотеке между томами Толстого и Тургенева. Эти отцы греют, а главное – подсказывают, что такое труд писателя…».