Хотя теорию стрелкового дела Номоконов знает слабо, однако стреляет исключительно метко, ведет борьбу на уничтожение, бьет фашистских гадов по-таежному, по-народному. Солдат обладает ценными качествами снайпера: несокрушимой стойкостью, несгибаемой волей, терпением, хитростью, огромным опытом. Многое переняли от него солдаты, многое он познал сам. В сердце таежного человека кипит лютая ненависть к фашистским поработителям. Растет и растет боевое мастерство Номоконова – он становится грозным народным мстителем. Выяснилось, что на счету таежного зверобоя уже около девяноста фашистов.
Рядовой С. Д. Номоконов представлен к награде»15.
На холодной, продуваемой свирепыми ветрами, снежной целине трещали выстрелы. Кряжистый пень или сноп пшеницы выбрасывали едва заметные дымки. С вершин деревьев и из камышей вылетала смерть. Уничтожала врагов знаменитая на весь Северо-Западный фронт снайперская пара Номоконов – Санжиев. Крепко подружились земляки и с каждым днем все увеличивали свой громкий счет.
А вот и день – тяжелый, памятный… На одном из участков фронта, отодвинувшегося на запад, серели валуны. Снайперы подползли к большим камням и ночью долго работали. Землю и щебень уносили в вещевых мешках, а неподалеку соорудили ложную огневую точку. К рассвету ячейка на двух человек, надежно защищавшая от пуль и осколков, была готова. В ней можно было лежать, а если нагнуть голову, то и стоять на коленях. Маленькая амбразурка была обращена не к вражеской траншее, а вправо, где виднелся участок дороги. Здесь немецкие водители не раз появлялись на виду у наших артиллеристов. Неожиданно выскакивали из выемки тяжело нагруженные машины, на полной скорости проносились по открытому участку и скрывались за бугром.
– Метров шестьсот – семьсот было до дороги, – вспоминает Номоконов. – Две машины подбили артиллеристы и мы по одной.
Пришел трактор-тягач, хотел расчистить дорогу, но угодил под снаряд и – пробка!.. Пули наших снайперов останавливали солдат, выползавших на дорогу. Вечерело. Низко над горой висел негреющий диск солнца. Враги нащупали позицию наших стрелков. Пули и осколки со звоном впивались в камни, пулеметные очереди секли ложную огневую точку. Дважды предупреждал друга Семен Номоконов, дважды мины разрывались совсем рядом. Приникал Та-гон к земле, выжидал, а потом снова поднимал винтовку.
– Погоди, еще одного! Еще один подполз…
Тесно прижавшись к плечу товарища, Номоконов уловил врага на острие перекрестия прицела, а Санжиев выстрелил. В это же мгновение возле гусениц трактора блеснул огонек. Номоконов услышал хруст и тут же почувствовал, что ранен в плечо. Отшатнулся Санжиев от амбразуры, сник, из головы брызнула кровь. Что-то сказал Тагон по-бурятски о своем сыне и перестал дышать. Ощупал Номоконов товарища, приник к холодной земле.