— Казачий способ? — на ломаном русском недоверчиво переспрашивает американец. — Ты есть казакус?..
— Дед был «казакус», отец был сын казачий, а я — хрен собачий! — усмехнувшись, отвечает Сарматов, протягивая флягу. — Пей, полковник, и не ломайся, как целка!
Тот тянется к фляге, но, едва поднеся ее ко рту, снова заходится в рвотных спазмах и беспомощно смотрит на Сарматова.
Сарматов кивает Алану. Тот подходит и, запрокинув американцу голову, держит ее. Часть содержимого фляги Сарматов выливает полковнику в рот, а остатками поливает окровавленный бинт на его предплечье. Американец брезгливо морщится.
— Что поделаешь, полковник! — глядя на него с пониманием, говорит Сарматов. — Война красива в ваших голливудских боевиках, а в жизни она всегда пахнет дерьмом, мочой и блевотиной, не так ли?
— Йес! — выдавливает полковник.
— Похоже, мы начинаем понимать друг друга! — усмехается Сарматов, взваливая раненого на плечи. — В путь, мужики!
И снова тяжелое дыхание, хрип усталых людей, стоны американца, а из «зеленки» — громыхание взрывов и клекот боевых вертолетов, методично прочесывающих территорию.
Идти трудно. Тяжелые армейские ботинки периодически оскальзываются на мокрых от росы камнях. Влажный жаркий воздух забивает легкие, и дышать почти невозможно. Над головой вьются тучи каких-то мелких, больно жалящих мошек. Качается в такт шагам опрокинутый над хребтом узкий серп месяца. Где-то совсем рядом надрываются в истеричном вое шакалы. Их желто-зеленые глаза церковными свечами блуждают среди каменных завалов.
— Вот твари! — ежится Силин. — Верняк — наведут «духов»!
— Не психуй! — хрипит Сарматов, склонившийся под тяжестью здорового, как племенной бык, американца. — «Духи» пошли за нами всего с час назад.
— Свежо предание!.. — огрызается Силин.
— По шариату они должны до наступления темноты похоронить покойников, а наморозил их Савелов не один десяток... — пускается в объяснения Сарматов. — Потом еще вечерний намаз...
— Может, и так! — кивает Силин и со злостью пихает в бок висящего на плече Сарматова американца. — Но на рандеву с вертушкой из-за этого пидора мы уже не успеваем.
— Что предлагаешь?.. — осведомляется майор.
— Выйти на связь и назначить рандеву с вертушкой на завтра, а пока отлежаться в этой мышеловке, — отвечает тот.
Сарматов вздыхает и отрицательно качает головой, насколько это позволяет ему туша американца.
— Выход в эфир тут же засекут... Вертушку гробанут без вопросов. Мышеловку захлопнут.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского... — лихо отвечает Силин.
— Как думаешь, почему эти уроды вот уже семь часов перепахивают «зеленку» вдоль и поперек? — устало спрашивает Сармат.