Над трупом, одетым в окровавленный халат, стоит на коленях Жиган. Одной рукой подняв свой автомат, он выпускает в воздух все оставшиеся в рожке патроны. Пули с визгом ударяются в покатый потолок, рикошетом разлетаются в стороны.
— Что ты делаешь? — спрашивает кто-то после того, как автомат затихает.
— Это мой брат…
* * *
Жиган вскочил, вытирая со лба холодный пот. Было уже утро. В окно били первые солнечные лучи, а где-то далеко за окнами тарахтел трактор.
— У, хрень, — пробормотал он, спуская ноги с дивана, — и приснится же такое.
Жиган отправился в ванную, открыл кран, подставил голову под струю холодной воды. Из-за двери донесся телефонный звонок.
«Черт бы вас всех побрал, — вытираясь полотенцем, подумал Жиган. — Кому там не спится в такую рань?»
Он доплелся до телефона, снял трубку.
— Алло.
— Это ты, Константин?
Из трубки сквозь шумы и треск донесся голос Большакова.
— Я, — пробурчал Жиган. — Что случилось?
— Где ты был? Я звонил тебе всю ночь.
У Жигана не было особого желания что-то объяснять, тем более вдаваться в какие-то подробности. Впрочем, Большакову было явно не до этого.
— Что случилось? — пробурчал Жиган.
— Они меня взяли.
— Кто — они? О чем вы? Некоторое время в трубке слышался лишь треск телефонной линии. Потом Жиган услышал другой голос — низкий, хриплый, с сильным кавказским акцентом.
— Паслушай, дарагой, твой шэф у нас. Харашо меня понял?
— А ты кто такой?
— Это нэ важно. Ты должен привезти нам двадцать пять кусков.
— Сколько, сколько?
— Нэ дэлай вид, что ослышался. Двадцать пять кусков — небольшой лавэ. Если ты привезешь до двенадцати, мы его отпустим. Нэт — будет худо и ему, и тэбе.
— Где же я их возьму?
— Он тэбе все расскажет.
Жиган ощутил сильное желание бросить трубку, но что-то удерживало его — может быть, опасения за судьбу Большакова, а возможно, плохо скрытая угроза в собственный адрес.
— Пусть он вам все расскажет, а вы возьмете деньги.
— Нэт, дарагой, — хрипло засмеялся кавказец, — ты сделаешь все, как мы тебе скажем, и привезешь лавэ.
— Зачем?
— Большие люди хотят с тобой познакомиться.
— Не знаю никаких больших людей, — отрезал Жиган. — И знакомиться ни с кем не хочу.
— Ай-яй-яй, дорогой, как нэхорошо. Тебе честь оказывают, а ты жопой вертишь.
Только страшным усилием воли Жиган заставил себя сжать зубы и не выругаться. Какая-то скотина звонит ни свет ни заря да еще тявкает в трубку.
— Я никуда не поеду, — выдавил он.
— Какой ты жестокий. Настоящий Жиган, да? Ну тогда слушай.
Сначала в трубке донеслась гортанная перебранка, потом раздался истошный вопль. Сомнений быть не могло — кричал Большаков. После этого кавказец снова взял трубку.