— Как он здесь оказался?
— С Чернявым на зоне познакомился. А ему такие люди нужны.
— Ясно.
Они вышли из машины и направились к входу в кафе. У двери путь им преградил высоченный амбал с рублеными чертами лица в неизменной кожаной куртке.
— Сандень, — глухим, словно замогильным голосом сказал он.
Действительно, на двери кафе висела табличка с кривой, от руки выведенной надписью карандашом.
— Т-ты чего? — воскликнул Терентий. — Это же я. Нам к Чернявому надо.
Амбал равнодушно сплюнул, потом уставился на Жигана.
— А это кто?
Константин вдруг испытал острое, почти непреодолимое желание врезать этому жлобу по яйцам.
Он встречал подобных мордоворотов не впервые и всякий раз удивлялся — почему же Бог награждает их силой и обижает мозгами?
— Это Жиган, — сказал Терентий, — у нас стрелка с Чернявым. Понял, Шварценеггер?
Немного поколебавшись, амбал отступил.
— Вот так-то, — нравоучительно сказал Терентий, открывая дверь.
Они оказались в довольно просторном вестибюле, половину которого занимал гардероб с пустыми металлическими вешалками.
Несмотря на так называемый сандень, из зала доносилась негромкая музыка.
— Его что, на самом деле Шварценеггером зовут? — спросил Жиган. — Или ты пошутил?
— Не, в натуре, — серьезно сказал Терентий. — Ты же сам видел, какой шкаф.
— Бля, — не удержавшись, ругнулся Жиган, — не Подмосковье, а Голливуд какой-то. Рэмбо, Шварценеггер — видаков насмотрелись…
Жиган не был в кафе «Олимп» после ремонта, и потому огромный полупустой зал произвел на него должное впечатление.
Столики располагались вдоль боковых стен. У противоположной стены на небольшом подиуме стояла мощная звукоусилительная аппаратура.
Из колонок, установленных в углах зала, доносилась музыка вышедшей из моды группы «Модерн Токинг». Мигала цветомузыкальная установка. С потолка свисал большой серебристый шар.
За столиком, расположенным у левой стены заведения, сидели трое.
Сбоку на стене висело включенное бра в форме цветка ромашки.
Чернявый сидел спиной к входу, неторопливо потягивая из стакана минералку.
Его спутники прикладывались к горлышкам маленьких, в серебристой фольге бутылочек, судя по всему, пивных.
Пристрастие Чернявого к минеральной воде могло удивить непосвященного, но Жиган знал, что Чернявый в рот не берет спиртного. Он сидел на кайфе, отдавая предпочтение «колесам». Таблетки ему привозили из Москвы, где с этим делом обстояло проще.
Чернявый вопреки своему прозвищу был русоволос, лицо его обрамляла небольшая аккуратно подстриженная бородка.
Вообще его можно было принять за младшего научного сотрудника какого-нибудь заштатного отраслевого НИИ, если бы не взгляд и не татуировка на наружной стороне кисти — обвитый колючей проволокой факел с надписью «Свобода» внизу и инициалами «С. Ч. ».