— Откроем ворота. Впустим беженцев на свободную площадку у заваленного бункера. Куда их гнать? — с неожиданной злостью сказал Святой. — Поставь себя на их место.
Драпал бы ты с супругой по степи, наткнулся на служивых, а они от ворот поворот. Спасение утопающих, мол, дело рук самих утопающих: мы солдаты, у нас приказ! Мерзко, Кучаев!
Глядя на старшего по званию снизу вверх, лейтенант отодвинулся в тень, куда не доходил свет фонаря, и плаксивым голосом несправедливо обиженного ребенка заскулил:
— Ну что вы меня все поучаете! Жена пилит: «Ты не мужик, а тряпка! Место под солнцем для семьи найти не можешь. Сгноишь меня по гарнизонам», — передразнил он супругу. — Ты благородству учишь! Хорошо, я пойду в казарму! Беженцев к себе пущу! Нормально? Доволен? Капаете на мозги! Застрелиться можно! Училище закончил. Думал, делом заниматься буду, а тут как пса на цепь посадили… — выталкивал из себя отрывистые фразы усталый лейтенант.
«Сейчас того и гляди расплачется. Мальчишка ведь совсем еще», — подумал Святой.
— Иди к жене! Я распоряжусь. А лучше посиди покури.
Женщины могут простить измену, но слабость никогда!
Француз один сказал. Большой дока по женскому полу!
— Французы — они в этом деле понимают, — вздохнул Кучаев. — Ты сам скоро отбиваться будешь?
— Разберусь с гостями, посты проверю. А что?
— Отгони дебилов моих, если заметишь, — смущенно попросил лейтенант. — Дырку проковыряли в стене, подглядывают.
Беженцев было восемь человек. Глава семьи — невысокий коренастый мужчина — сидел у костра, подогнув под себя ноги. Его два сына-подростка, дочка лет шести и еще одна женщина, родственница жены, перекладывали скарб, разворачивали узлы, грели воду в мятой жестянке. Рядом с мужчиной примостилась его жена с грудным ребенком на руках.
Заметив Святого, мужчина встал, шагнул навстречу и достал из накинутого на плечи пиджака маленькую книжицу.
— Здравствуйте, товарищ начальник, — сказал он приветливо. — Вот мой паспорт.
Святой машинально взял документ, повертел его в руках и вернул, не раскрывая.
— Из Оша? — спросил он.
Мужчина кивнул.
— Четвертый день идем. В Узгенский район к родным хотели попасть, да вот заплутали… Подайте чая гостю! — с остатками былой восточной властности крикнул он женщинам.
— Да нет, что вы… Да не стоит… — совсем не по-военному забормотал Святой.
Изможденные лица, перепуганные глаза мальчишек, съежившиеся словно в ожидании удара женщины были немым укором для офицера-спецназовца.
Они как бы вопрошали: «Что происходит с нами? Почему ты, солдат, обутый, одетый и накормленный за наши деньги, не смог уберечь нас, заставил скитаться под открытым небом?»