Излишняя вежливость офицера насторожила беглецов.
Мужчина засуетился:
— Мы передохнем до утра и уйдем. Ноги гудят, и дети устали.
— Покормить их есть чем? — Рогожин протянул руки к костру.
— Напуганные, ничего не хотят, — робко улыбнулась женщина с девочкой на руках.
Семья Али Сулейманова скиталась не первый год. Ее глава рассказывал у костра свою печальную историю. Родителей Али выслали с Кавказа в сорок четвертом, когда Сталин объявил турок-месхетинцев пособниками немецко-фашистских оккупантов.
Этот народ обосновался в Ферганской долине и уж не помышлял о возвращении на историческую родину. Жили богато, но давался достаток кровавыми мозолями.
Летом восемьдесят девятого года Али в одночасье лишился дома и имущества. Семья спаслась, укрывшись у соседей-узбеков, а стариков не уберегли. Отец отказался уходить, вместе с ним осталась мать, не пожелавшая бросить на произвол судьбы подворье и своих любимых мохноногих кур редкой таиландской породы. Куры служили предлогом. Ей просто хотелось быть рядом со стариком.
Родителей Али нашел повешенными на старой чинаре, которую отец посадил перед тем, как заложить фундамент дома.
— Больше тысячи семей бежало из Ферганы. Мы подались в Ош, к сестре жены, — говорил мужчина, глядя куда-то поверх Святого. — Муж ее умер от рака. Хлопковые поля опылял ядохимикатами. Дом остался пустой, без хозяина…
За что Аллах гневается на нас? Принесли беду и к ней!
История повторилась в Оше с точностью до мелочей. Активисты «Ош аймагы» взяли семью Сулейманова на заметку, внесли в свои черные списки подлежащих выселению с исконно киргизской земли. Ночью в окна летели камни. «Москвич», на котором удалось уехать из Ферганы, раздолбали монтировками. Ломали на глазах у хозяина и вызванного наряда милиции.
— Я держался до последнего, — тягуче, нараспев говорил Али, — надоело бегать. Намаз совершал пять раз в день, просил заступничества у Аллаха. Мы же с киргизами единоверцы, мусульмане. Меня на работе мастер-киргиз предупредил: «Бегите, ночью вас жечь будут…» У него сын, студент пединститута, с волками из «Ош аймагы» связан. Решил я принять смерть. Встретить сволочей и хоть одному перегрызть глотку зубами. Из-за детей ушел. Кто о них позаботится? Опять все бросили, некогда было собираться. Мастер о погроме перед концом смены сказал. Вроде и совесть чиста, и свои не заподозрят!
К костру подошел Голубев.
— Можно, я с вами посижу? — спросил он у женщин, а не у командира.
— Василий, ты чего полуночничаешь? — удивился Святой и подвинулся. — Не выспишься…
— Вас долго не было, забеспокоился! — У сержанта на плече висел автомат, и сыновья Али, как все мальчишки, безотрывно глазели на оружие.