Голд покачал головой.
— Ну, не важно, но Уэмбо сценарий одобрил. Сказал, что у меня есть способности, что написано убедительно. — Замора глотнул виски. — Голд, надеюсь, ты не против, я завел специальный блокнот для этого.
— Для чего?
— Мне кажется, что дело, которым мы сейчас занимаемся, действительно важное. И когда мы его завершим, я напишу сценарий и попробую его куда-нибудь пристроить.
Голд озорно сверкнул глазами.
— Ну, Шон, ты просто выдающийся полицейский. А я встречался на своем веку с прелюбопытнейшими экземплярами.
Замора улыбнулся.
— Да и ты, честно говоря, ведешь себя весьма оригинально.
Теперь уже рассмеялся Голд.
— Может, Гунц был прав — мы впрямь друг друга стоим! Голд покончил с сандвичем и вытащил сигару. Замора, осушив стакан, откинулся на спинку стула.
— Джек, ты правда думаешь, что арест и допрос всех этих правых нас к чему-нибудь приведет?
Голд, прежде чем закурить, поковырял в зубах спичкой. Он пожал плечами.
— Это уведет нас куда дальше, чем Долли Мэдисон с его анализом краски. Дик Трейси хорош только для кино. — Он выразительно поглядел на Замору на слове «кино». — Я бы отдал все лабораторное дерьмо за пару крепких наручников или за хорошего осведомителя, за подслушанный телефонный разговор. Достаточно как следует шарахнуть одного сопляка об стену или врезать ему по яйцам — и он выдаст всех до единого, даже если сам не подозревает, что ему что-то известно.
— Думаешь, его кто-нибудь продаст?
— Если мы случайно зацепим того, кто знает убийцу.
— А если у этого подонка нет друзей?
— Ну, приятели найдутся у каждого. Даже у Гитлера, у Аятоллы Хомейни. Даже у Алана Гунца. — Голд отодвинул стул и поднялся. — Пошли. Надо поговорить с ярыми антисемитами. Может быть, удастся выйти на тех, кто ненавидит и мексиканцев, и в особенности тамошних выходцев из Ирландии.
Бобби рывком распахнул дверцу машины и, плюхнувшись на сиденье, с силой захлопнул ее.
— Бобби, — спросила Эстер, — что с тобой?
— Отстань, давай сначала уберемся куда подальше с этого чертова места.
— Бобби, Бога ради, скажи мне, что случилось. Это же твой первый день!
— Слушай, Эстер, или заведи этот драндулет, или пусти меня за руль. Ну!
Эстер нажала на педаль, и машина медленно тронулась от кафетерия «Пикадилли» на Гранд-авеню в центре Лос-Анджелеса. На дороге была дикая пробка, машина еле двигалась, и Бобби тихо закипал, но, когда машина в третий раз встала на красный свет, взорвался и с силой ударил кулаком в крышу.
— У, грязная тварь!
— Бобби, что произошло?
— А, эта сучка, миссис Вилланова, проела мне плешь, целый день зудела: подними это, убери то, унеси, принеси. Весь день. Гоняла, как последнюю скотину, помыкала, словно я падаль вонючая.