Заинтересованный взгляд моментально вычленил из окружающей пестроты котел, зазывно блестевший на солнце. У его начищенного бока громоздилась стопка из чистых плошек. Рядом обретался обнаженный по пояс парень, флегматично отмахивающийся здоровенным половником от мух, курсирующих между загончиком со скотиной и съестным, попутно достающих всех прочих пассажиров. Бугрящиеся мышцами руки матроса нежно обнимали вытатуированные на них русалки. Большие, средние пальцы и мизинцы украшали татуировки в виде рун морской удачи, как с моей точки зрения, так и современной теории магии, совершенно бесполезные на пресных водоемах. Возможно, это было сделано с надеждой на будущее. Бритая голова соперничала в блеске с соседствующим котлом.
В кармане еще бренчала кой-какая мелочь, которую я сунула под нос бритоголовому детине.
— Есть, — смягченное в последний момент слово «жрать» уточнило выказанный ранее жест.
Парень критически глянул на предложенную наличность, но ею не побрезговал, ссыпав в карман засаленного передника. Хмыкнул, одной рукой сграбастал керамическую чашку вместимостью с фамильную супницу, а другой запустил половник в котел. Серо-коричневая масса наполнила подставленную емкость до краев. Воткнутая туда ложка едва бесславно не утопла в недрах каши, но я успела вовремя прислонить ее к краю чашки. Нож, размером в локоть, вытащенный прямо из-за голенища мягкого кожаного сапога не первого дня носки отхватил половину каравая, который матрос выудил из холщового мешка сомнительной свежести. Волосы зашевелились при взгляде на это нарушение санитарно-гигиенических норм эксплуатации предприятия общепита. Тем не менее, хлеб я взяла, как и литровую кружку с элем, в которой блаженно плавала пьяная муха.
Моими горячими молитвами всем богам сразу, включая пресловутого Единого, обнаружился крохотный кусок незанятого пространства возле борта, удачно замаскированный клеткой с гусями и мешками с каким-то овощем (по ощущениям спины — морковкой). Скинув сумки под ноги на палубу, я устроилась на мешках, предварительно одарив их хозяина парой толинов за аренду. Не без труда получилось принять позу, при которой Неотразимая не впивалась бы в бок.
Оказалось, что масса в чашке — пшенная каша с редкими вкраплениями мяса, хлеб вполне съедобен, а эль, после извлечения водоплавающего насекомого, превосходен. Вспугнутая птица попыталась рассерженным шипением выселить нежелательного соседа, но метко закинутые в клетку куски хлеба привели гусей в более благодушное относительно меня настроение, но резко испортили их внутрисемейные взаимоотношения, омраченные дележкой провианта.