Утомление навалилось тяжелым мешком на плечи, грузно отдавшись в ногах и руках, от никак не выветривающейся вони разболелась голова. Бессмысленные движения полотна по лезвию Неотразимой — на ней не было ни пятнышка — были призваны успокоить расшалившиеся нервы. Отросшая челка лезла в глаза, мешала сосредоточиться.
— Ты славно сражался, парень, — я удивленно оторвала взгляд от гипнотизирующего блеска лезвия.
Голова охраны, в противовес собственным словам, разглядывал мою щуплую для юноши фигуру и неодобрительно хмыкал в бороду, оценивая увиденное.
— Учун сказал, что никогда прежде не видывал, чтобы кто-нибудь так быстро двигался, — еще один оценивающий взгляд. — А он хозяин своему слову.
«Когда только успел приметить?» . Глазастый….
— С такими-то способностями — не сворачивая, да в Воинскую Палату, — не дождавшись ответа, подытожил он. — Могу и наставника присоветовать.
Молчание затягивалось.
— Если, конечно же, ты уже не служишь кому-нибудь, — темные глаза в лучиках морщин требовали ответа.
Сгоряча отвечать не хотелось, но дольше держать паузу не представлялось возможным. За меня ответила Тайя, пока я мучительно соображала, чтобы такого соврать.
— Племянник обещан Храму на будущую весну, — не растерялась женщина.
Алчный огонек разочарованно погас.
— Это верное дело. Надеюсь, ты хорошо послужишь Единому, брат, — с кислым выражением лица выдавил дородный муж.
Кустистые брови, всколыхнувшие воспоминания о директоре, опечаленно задвигались в такт мыслям о потерянной прибыли, которую, без сомнения, отстегивает Палата старому вояке за поставку молодых талантов. Неразборчиво пробормотав что-то в бороду, он сделал знак водящему трогаться и наконец-то отъехал от нашей телеги.
— Спасибо, Тайя, — я с чувством поблагодарила подругу. — Сейчас я не в том состоянии, чтобы придумывать очередную байку.
— Это то, совсем немногое, чем я могу тебе помочь, после всего того, что ты для нас сделала, — она крепко прижала к себе сидящую рядом Мийю, словно кто-то сейчас собрался ее вырвать из материнских объятий, потом весело посмотрела на меня и подмигнула. — Ну, разве, что еще не обращать внимания на «очередную байку».
Я негромко рассмеялась, и продолжала смеяться до тех пор, пока из глаз не потекли обжигающие слезы, и не пришло ощущение, как вместе с этой влагой меня покидают напряжение и страх, настолько сильный, что ошибочно принимался за полное спокойствие. Мое состояние походило на шок у раненного бойца, не ощущающего в горячке боя боли, которая потом сторицей потребует отпущенное.
— Ты ничего не знаешь, — тыльной стороной руки я размазывала слезы по щекам. — Я — самая настоящая трусиха, хотела отсидеться под телегой…. А вдруг с вами что-нибудь случилось бы?!