Доррин седлает кобылу, гладит ее по шее и выводит из сарая.
— Ты к ужину не опоздаешь? — окликает его с крыльца Петра.
Порыв ветра срывает с дуба осенние листья, словно вывешивая на миг между ним и девушкой огненно-золотистую вуаль.
— Надеюсь, нет.
Доррину нужно повидаться с Квиллером, мастером-игрушечником, однако нельзя сказать, чтобы юноша ждал этой встречи с нетерпением.
Маленький домик с покосившимся навесом над просевшим крыльцом стоит на грязном проселке, примерно в ста родах от того места, где мощеный тракт, сделав последнюю широкую дугу, сворачивает на запад, к верхнему Дью. Над крыльцом красуется облупившаяся черно-красная вывеска с изображением крутящейся юлы.
Вытерев ноги о потертый камышовый коврик, Доррин заходит внутрь. Сидящий на табурете человек поднимает на гостя тусклые серые глаза из-под копны каштановых волос.
— Ты кто таков? Я ведь тебя не знаю, верно?
— Думаю, не знаешь. Меня зовут Доррин, я подмастерье кузнеца Яррла.
— А, тот негодник, который затеял делать игрушки! Наслышан, как же!
Квиллер в сердцах швыряет нож на верстак и хватается за табурет, чтобы не упасть.
— Нет, я вовсе не игрушечник, — возражает Доррин, удивляясь тому, как ремесленник прознал про модели. Их и продано-то было всего две штуки.
— Ну как же нет, игрушки у тебя и впрямь хоть куда! — сердито щурится Квиллер, вытирая лоб. — Виллум поднял мой фургончик на смех и показал твой. Зачем ты его сделал? — голос игрушечника срывается на крик.
— Это была просто опытная модель, — отвечает Доррин. — Что же до изготовления игрушек, то как раз об этом я и хочу с тобой поговорить.
— Знаю я такие разговоры. Хочешь выведать мои секреты и отбить моих покупателей.
— Да ничего подобного, — со вздохом возражает Доррин. — Не нужны мне твои покупатели.
— Как это так? Хорошие покупатели всем нужны!
Скривившись, Квиллер наклоняется и трет себе лодыжку. Только сейчас юноша замечает, что правая нога ремесленника больна: она значительно больше левой и обута во что-то вроде мягкого кожаного мокасина. Позади табурета наготове трость с массивным набалдашником.
— Нужны, но я не игрушечник, — повторяет Доррин.
— Тогда чего ради ты затеял мастерить игрушки?
— Еще раз объясняю: я делаю не игрушки, а опытные модели, чтобы посмотреть, как будут работать машины. На это уходит время и материал. Чтобы возместить расходы, мне приходится продавать свои изделия. Я, конечно, понимаю, что тебе надо кормить семью...
— Не семью. Всего лишь овдовевшую сестру с сынишкой.
— Это и есть семья. Не знаю, как тут у вас... — Доррин умолкает, глядя на сморщившееся от боли лицо. Похоже, хоть явился он совсем не за этим, ему снова придется прибегнуть к целительству. — Что у тебя с ногой? Давно это?