Желание возразить, сказать, что он вовсе не целитель, Доррин подавляет. В конце концов, целительство ему ближе, чем что бы то ни было, ведь на кузнеца он так и не выучился.
Магистра кивает с таким видом, будто видела таких, как он, раньше.
— Ты один из ЭТИХ...
Доррин краснеет.
Наставница немного смущенно улыбается:
— Прости, я не хотела тебя обидеть. К тому же для большинства путников посох — лучшее оружие.
— Почему? — спрашивает Доррин, вспоминая ощущение смертельной угрозы, исходящее от клинков.
— Перво-наперво потому, что большинство не считает палку настоящим оружием, а если противник тебя недооценивает, с ним легче справиться. К тому же, умело владея посохом, можно отбиться от двух клинков. Правда, не лучших. Умелый боец с мечом может тебя одолеть. На сегодня все. Начнешь завтра, со вторым утренним колоколом.
Прохладный ветерок ерошит волосы юноши, до его слуха доносится шум прибоя. В одной руке он держит еловую плашку, в другой нож.
Пасмурно. Над Академией нависли клубящиеся серые облака, но дождь пока не разразился.
— Привет.
Заслышав знакомый голос, он вскидывает глаза и видит Кадару, одетую в линялый синий костюм для тренировок.
— Опять вырезаешь?
— А что делать? Горна да наковальни у меня здесь нет, а от всех этих рассуждений насчет основ гармонии да внутреннего противоречия промеж тем да этим просто голова пухнет. Я все равно не поверю, будто машины есть орудия хаоса.
— Конечно, нет, — усмехается Кадара. — Орудие — оно и есть орудие, другое дело, куда его повернуть. Учат же нас обращаться с мечами! Да и все ремесленники используют инструменты.
Она заправляет за ухо выбившуюся рыжую прядку.
— Вот именно. Машины — это всего лишь инструменты, только они посложнее обычных и способны использовать для работы не только силу воды или мускулов, — говорит он, заглядывая в голубые глаза девушки, которую знает столько же времени, сколько помнит себя. — Видишь? — юноша раскрывает ладонь.
Кадара хмурится, разглядывая три соединенных вершинами вырезанных из дерева треугольника.
— Что это?
— Механический вентилятор. На эту мысль меня навел рисунок с изображением императорского дворца в Хаморе. Здесь только лопасти, но если смастерить привод, то, вращая ручку...
— Доррин!
— Прости. Я знаю, ты, хоть и не сознаешься, но наполовину веришь всему этому вздору насчет машин.
— Я собираюсь в тренировочный зал. Ты пойдешь? Гелизел говорит...
— Что мне нужно больше практиковаться. Ну что делать, если боец из меня никудышный?
— Тренироваться, Доррин, что же еще! — отвечает Кадара.
— Знаю, — вздыхает он, вкладывая нож в ножны и убирая деревяшку в котомку. — Знаю.