— Над чем ты работаешь?
— Так, чепуха.
— Я никому не скажу.
— Даже Бриду?
— Доррин! — Девушка вспыхивает.
— Прости... но Брид...
— Брид — очень хороший парень. И никогда никого не выдаст, хотя я все равно бы ему ничего не сказала. Он считает, что каждый волен поступать как ему угодно, лишь бы не во вред другим.
Чем круче вверх забирает тропа, тем шире становятся шаги девушки.
— Но ты не должен просить меня что-то от него скрывать.
— Прости, — со вздохом повторяет Доррин. — Это я из-за Лортрен. Она, знаешь ли, не в восторге от моих игрушек.
— Игрушек?
— Так она называет мои придумки.
— Об этом я и не подумала.
— О чем? — спрашивает Доррин, еле-еле поспевая за девушкой.
— Почему бы тебе и вправду не делать игрушки?
— Но я не хочу делать игрушки!
Кадара останавливается.
— Ты не только упрямец, Доррин, но и тугодум. Ты делаешь модели машин, так? А в чем, скажи на милость, разница между игрушками и моделями? Кроме названия, конечно.
— Но это нечестно.
— Твои модели... даже мне понятно, что в них нет никакого хаоса, никакого зла. Так что тебе мешает назвать их по-другому, ежели это сделает Лортрен счастливой?
— Возможно ты права, — нехотя соглашается Доррин.
— Ладно об этом. Я собиралась потренироваться в паре с Бридом. Присоединяйся.
— Хорошо. Хотя вам обоим я не соперник.
— А мы попробуем на посохах. Гелизел уже начала нас учить.
— А вам-то это зачем?
— Она говорит: нужно хоть немного, но освоить все виды оружия.
— Кадара! — слышится громкий зов Брида.
От горячего источника исходит слабый запах серы. Джеслек морщит нос. Сосны здесь искривлены горным ветром; иглы сохранились только на одной стороне кроны. Наконец Белый маг стряхивает снег с валуна и усаживается неподалеку от воды.
Направляя свои чувства вглубь, он ощущает жар хаоса, разогревающего источник. Мысли его устремляются еще глубже, к сокрытому глубоко в недрах подземному огню.
Два Белых стража всматриваются в послеполуденный туман. Они держатся поодаль.
— Это и вправду великий маг, свет его побери! — чуть слышно шепчет седобородый мужчина, переводя взгляд с оледенелого скалистого холма на дорогу, ведущую к равнинам Галлоса.
Второй страж — женщина — улыбается:
— А ты, похоже, не жалуешь великих чародеев?
— Да, пламя демонов, не жалую. Они, понятное дело, творят свои великие дела, а достается при этом обычным людям. Мы по сей день расхлебываем последствия великих деяний Креслина и злосчастного Дженреда.
В этот миг, словно в подтверждение его слов, земля содрогается.
Стражи поворачиваются к Джеслеку, стоящему рядом с камнем. Над источником поднимается пар, однако жаркое облако не касается облаченной в белое фигуры. Вращаясь, оно образует уходящую ввысь воронку.