Я слушала ее, а сама думала только о том, как бы поближе познакомиться с тетей Марой, да так, чтобы иметь возможность зайти к ней в гости уже без Катерины. С этой точки зрения обилие кульков радовало меня чрезвычайно. Я сильно на них рассчитывала и, завидев знакомые ворота, с готовностью спросила:
— Справишься или помочь?
— Лучше помоги, — обрадовалась Катерина, — заодно и с теткой тебя познакомлю.
— Я остаюсь в машине, — доставая сигарету, предупредила Иванова. — И если не вернетесь через пятнадцать минут, обязательно уеду.
Катерина отнеслась к ее предупреждению халатно и расположилась у родственницы основательно. Она потратилась на кульки и, намереваясь восстановить равновесие, жадно впитывала тетушкины дифирамбы. Мне очень быстро надоело слушать про Катеринины доброту и щедрость, и я попыталась перевести разговор на интересующую меня тему: на сына Павла. Удалось со второй попытки. Если бы не мешала Катерина, удалось бы и с первой, но она нахально выскакивала вперед. Я укрепилась во мнении, что надо нанести тете Маре еще один визит и дать любящей матери отвести душу в разговорах о сыне без эгоистичной Катерины. Тем ни менее я узнала, что цветущая красная герань, стоящая на тумбочке возле кровати, — подарок Павла.
— Павлуша подарил мне сегодня утром, — похвасталась тетя Мара.
Я с большим трудом удержалась, чтобы не крикнуть: “Да она же масючкина!” Слава богу хватило ума промолчать, но на остальные предметы в доме я смотрела уже с подозрением. Что еще здесь от Павла? Наверняка ворованное.
Как только Катерина осознала, что дальнейший разговор пойдет не о ней, тут же заспешила, якобы вспомнив об угрозах Ивановой. Пришлось ограничиться информацией о герани. Последнее, что я увидела, выходя из комнаты, блаженное лицо тети Мары: она нюхала цветок герани, как будто у него есть запах.
Такой я и запомнила эту старушку.
Глава 14
Иванова не уехала, но рвала и метала. Об этом мы узнали, не подходя к машине. Из “Хонды” рвались клубы дыма, смешанные с матом.
— Больше мне делать нечего, как навещать тетю Мару! — сходу набросилась она на нас. — Меня ждут сорок студентов, шесть доцентов и три профессора, а я жду двух идиоток!
— Хорошо, что напомнила, — заметила я, помахивая дверцей автомобиля, поскольку в салоне сигаретный смрад был такой, что легкие сразу могли отвалиться. — Ты профессор медицины, а тетя Мара больна. Нет у тебя никакого профессионального интереса.
Иванова обмякла.
— А что с ней? Надо что-то отрезать?
— Скорей “пришить”, — сказала я, имея ввиду бессердечного сына Павла, которого лично я убила бы с величайшим удовольствием.