— Пока ничего. Надеюсь, в Тьонвиле больше узнаю. Будут еще приказания? — спросила я, давая понять, что очень спешу.
— Поступим следующим образом, — спохватился мужчина. — Ты едешь в Тьонвиль и действуешь там по обстоятельствам. Должен тебя огорчить: в Тьонвиль ты поедешь одна.
«Одна — это значит без Тонкого. Нашел чем огорчить. Свита мне ни к чему, тем более при встрече с Казимежем».
— Не волнуйтесь за меня, — как самому близкому человеку сказала я ему, а он похлопал меня по плечу, по-доброму мигнул сразу двумя глазами и прошептал:
— Знаю, ты умница, справишься.
— Справлюсь, — скромно потупившись, заверила я. — Все будет хорошо.
— Связь будем держать по телефону. Номер вот, — он протянул мне бумажку, — запомни, а бумажку сожги и звони только в крайнем случае. Дальше все по инструкции.
Мы простились тепло и по-дружески. Я с грустью поймала себя на мысли, что слегка полюбила этого доброго человека, но внутренний голос подсказывал: встретиться снова нам не судьба. Так и получилось, а жаль. Больше мне никогда не платили так щедро бог знает за что.
Вернувшись в отель, я первым делом заказала носильщика и такси. На месте не сиделось, душа рвалась в Тьонвиль, к Казимежу. Между тем, я тщательно проследила, чтобы из камеры хранения отеля были получены все вещи. Все до одной.
В Тьонвиль я прибыла поздно вечером. Долго стояла на перроне в окружении своих сумок. Я надеялась, что Казимеж встретит меня цветами, но перрон опустел, а Казимеж не появился. Пришлось ехать в отель.
Вот там действительно меня ждали. Номер, как и предполагал Жан-Пьер, был забронирован на мое имя. Я сдала вещи в камеру хранения, взяла ключи и отправилась спать. Боюсь, заснула раньше, чем упала в постель. Сны снились такие, что пробуждение показалось жестокостью. Казимеж обнимал и ласкал меня именно так, как мужчины это умеют лишь в женских снах. Проснулась я от звонка. Вскочила, схватила трубку, все еще оставаясь там, в страстных объятиях моего Казимежа, и услышала его низкий, словно простуженный голос:
— Муза…
— Казя, — томно пропела я.
— Муза, ты проснулась уже?
— Еще нет…
— Любовь моя, тогда спи, — и он бросил трубку.
«Кто после этого будет спать? Спать я могла и в Париже! Ну, Казимеж! Сведет он меня с ума!»
Я рысью прошлась по номеру, мысленно отмечая, что он значительно хуже того, который был у меня в Париже. И отель совсем не то, к чему я уже привыкла. Вот она, благодарность мужчины! Меняю лучшее на худшее! И ради чего? Чтобы он спокойно пожелал мне приятного сна?
Приняв душ, я присела к зеркалу и нанесла на лицо печаль с миловидным уклоном. Я горделиво понесла эту печаль в бар в надежде найти там Кази-межа. Но вместо любимого в баре меня поджидали еще большие неприятности. Бармен признавать меня не пожелал и сухо приветствовал казенным поклоном. Он вел себя так, словно никогда не слыхал о моих любимых ликере, сигаретах, орешках и глазированной булочке. Английского языка он не знал, как и русского. Я поняла в полном объеме, на какие лишения обрекла себя ради Казимежа. И где он, этот обманщик? Почему не утирает моих горьких слез?