Коля, полагаю, был занят поисками врагов Родины основательно, потому что не позвонил он нам и в этот день. Телефон безбожно молчал.
А на следующий день раздался телефонный звонок. Капа метнулась к аппарату, сняла трубку и с удивлением передала ее мне.
— Кто? — спросила я.
— Не знаю, — сказала она.
Я торопливо приложила трубку к уху и.., едва не потеряла сознание. Милый любимый простуженный голос Казимежа звучал так живо, что заподозрить его в принадлежности к духам я не могла.
— Казя, как ты меня нашел? — воскликнула я, не веря своим ушам.
— Через Себастьена.
Я была поражена:
— Через Себастьена? Бабуля дала ему этот номер? Зачем?
— Для меня. Муза, что происходит?
— Не знаю сама! Но кто же был тот человек, лежащий перед костелом?
Казимеж признался:
— И мне это интересно, но сейчас важнее другое. Почему ты не дома живешь? Надеюсь, ты не в плену?
— Скажем так: я слегка ограничена в возможностях, но не в желаниях.
Мудрый Казимеж немедленно приступил к делу.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил он. — На каких условиях тебя держат?
Как приятно иметь дело с настоящим мужчиной!
— Казя, да отдай ты им ту голограмму.
— Какую голограмму?
— Да ту, что ты прислал мне два года назад вместе с тем симпатичным знакомым, что приходил ко мне с шубой и зажигалкой. Уж не знаю, что было в той голограмме, только наша разведка не ест и не спит, а все мечтает заполучить ее в свое распоряжение.
И в трубке раздалось.., молчание. Мертвое. Я уже изрядно встревожилась, когда Казимеж спросил:
— Муза, а мой коллега тогда, два года назад, разве письмо тебе не передал?
— Передал, — согласилась я, — но я письмо порвала.
— Зачем? — поразился Казимеж.
— Была на тебя очень зла. Я же не знала, что в пакете шуба лежит, а ты слишком надолго оставил меня без подарка. Поэтому до сих пор я не знаю, что там было в письме.
Казимежу, похоже, ответ мой понравился.
— Муза, если голограмма найдется, они точно отпустят тебя? — спросил он.
— В тот же день, — заверила я.
И Казимеж сказал:
— Передай им, что голограмма находится… Впрочем, нет, ничего не надо передавать. Даже не говори, что я звонил. Скоро тебя отпустят.
Я завопила:
— Казя! Казя! Объясни мне, наконец…