Я плюхнулась на диван и закрыла руками лицо, пылающее от обиды и гнева. Мне было совсем не интересно слышать, о чем они там говорят, тем более что говорили они все равно по-французски. Уж с Жан-Пьером Казимеж ругаться не стал. Это было заметно по радостной физиономии Жан-Пьера. Она просто излучала счастье. Вот они какие, эти мужчины. Почему Казимеж не спросит у друга про джинсы?
— Иди, хватит дуться, — вспомнил обо мне Жан-Пьер, наговорившись досыта с Казимежем.
Я схватила телефонную трубку и выразительно шмыгнула носом, давая понять, что меня довели до слез. Насколько помню, на Казимежа это действовало безотказно в старые времена. Подействовало и сейчас.
— Муза, прости, я же тебя люблю, — сообщил он царственным тоном.
— Я тоже, — выразила солидарность и я, чем рассмешила Казимежа.
— Что «тоже»? Тоже любишь себя? — спросил он. Нет, это невозможно. А я еще гадала, почему мы расстались. Теперь понятно, что помешало нашему счастью. Его вздорный характер! И это в то самое время, когда я приготовилась быть сущим ангелом! Когда же он начнет говорить о главном, о нашей свадьбе?
Я пригрозила:
— Сейчас положу трубку, и больше ты никогда не услышишь меня.
И попала в самую цель.
— Муза, ни в коем случае! — испугался Казимеж. — Я люблю тебя! Ты можешь приехать ко мне?
«О, вот это дело!»
— Конечно, могу.
— Выезжай прямо сегодня! Или, черт возьми, я умру!
Я послала ему упрек:
— Как же ты, черт возьми, не умер за эти два года, что мы не виделись?
— Вспомнить страшно! — проникновенно воскликнул Казимеж.
Я вынуждена была восхищенно подумать: «Подлец, но как он красиво врет!»
— И мне страшно вспомнить, как эти два года жила, — пожаловалась я, имея в виду развод с тунеядцем четвертым мужем.
Казимеж все понял по-своему.
— Так зачем же нам и дальше страдать? — спросил он. — Почему не воссоединить наши любящие сердца?
«По-моему, он надо мной издевается. Не удивлюсь, если я не ошиблась».
Я (вяло уже) согласилась:
— Давай воссоединим.
— Значит, ты выезжаешь сегодня?
Я задумалась. А почему не сегодня? Париж изрядно надоел со своими сараями. Вот куплю трубку, и можно отчаливать. Ведь мужик с сигарой намекал на свободу действий, так почему я не пользуюсь этой свободой?
Едва Казимеж узнал, что я выезжаю немедленно, он потребовал к телефону друга Жан-Пьера. От неожиданности я просьбу выполнила. С минуту они о чем-то по-французски болтали, после чего Жан-Пьер спокойненько повесил трубку и, подмигнув мне, сообщил:
— Он целует все твои пальчики.
«Ха! Вот это номер!»
Кто женщина, тот поймет, что я имела в виду!
— Только про пальчики ты говоришь? — возмутилась я. — А куда я должна приехать для этого, он тебе не сказал?