— Только выбрались? — изумилась я. — Вы что, морж?
— Нет, я тот болван, которого сбросили с моста, — болван, если следовать вашим определениям.
И американец посмотрел на меня с укором.
Ну как тут не всплеснуть руками? Вот и производи приятное впечатление. Да-а, не у всех есть на это талант.
— Ах! — изумилась я. — Это вы! Ну как мир тесен! Простите меня, пожалуйста. Беру обратно свои слова. Вы не трус и доказали это. А то, что не сопротивлялись, так, думаю, были на то у вас причины.
— Тот, кто убегает от страшного бедствия, иностранного вторжения, ужасной женщины и от компании порочных людей — спасется, — невозмутимо изрек мужчина и тут же пояснил свою мысль: — Мне было проще прыгнуть с моста, чем продолжать общаться с этими недостойными людьми, тем более, что я не умею тонуть даже в холодной воде, а до берега было совсем недалеко.
В знак согласия я энергично кивнула головой и воскликнула:
— Тоже думала, что не сумею утонуть, но пальто оказало мне в этом неоценимую помощь, нетрудно предположить где была бы я, если б вам не пришло в голову меня вытащить. Кстати, не люблю недомолвок. Вы сказали: «Тот, кто убегает от ужасной женщины.» Не меня ли вы имели ввиду?
— Не могу утверждать, что вы образец для подражания, — уклончиво ответил мужчина.
Ну как тут не возмутиться? Я ему еще не сделала ничего плохого, а он уже едва не сжег мое пальто и еще чем-то недоволен. Он что думает, если красив как бог, так и позволять себе может лишнее? Я тоже не урод.
— Знаете что! — закричала я. — Вы испортили мое дорогое пальто! Вы практически надо мной надругались, раздев меня догола и оставив как дуру в ваших объятиях лежать! Лежать и все! И больше ничего! Кто это потерпит? К тому же вы все время читаете мне свои дурацкие нотации! Занудствуете! Злоупотребляете моей к вам симпатией! А что я? Я все терплю, так чем же вам не нравятся женщины?
— Женщины в два раза голоднее, в четыре раза пугливее, в шесть раз нахальнее и в восемь раз похотливее, чем мужчины, — бесстрастно пояснил он.
От возмущения я спрыгнула с коряги прямо в костер. Слава богу в почти потухший.
— Теперь ясно для чего вы меня спасли, — закричала я. — Для того, чтобы было кому говорить гадости. Видимо вы без этого не можете.
— Вовсе не хотел вас обидеть, всего лишь повторил слова великого мудреца.
Он почти оправдывался, и я смягчилась.
— Ладно, проехали, — сказала я. — Если честно, я тоже не сразу прониклась симпатией к вам. Сначала я вообще вас за «братана» приняла, но теперь, когда стало ясно, что вы иностранец… В России спокон века любят иностранцев, всех подряд, всякую дрянь, рвань… В том наша пагубная традиция.