— Расскажи толком, что случилось с Гарсиа, — попросил Рамиро, взяв ее за плечи.
Люсия села на стул.
— О, боже, как я сегодня устала, — пожаловалась она. — Включи-ка радио и послушай.
Рамиро повернул ручку регулятора громкости. Диктор заканчивал читать сообщение:
«…Каждому, кто обнаружит местонахождение бежавшего, предлагается незамедлительно сообщить об этом полиции. Недонесение будет расцениваться как пособничество государственному преступнику, со всеми вытекающими отсюда последствиями».
Репродуктор смолк, чтобы через несколько мгновений разразиться бравурным маршем.
Рамиро прошелся по комнате.
— Речь шла о Гарсиа? — спросил он.
— Да.
— Что за ерунда! Зачем ему нужно было бежать? И куда?! — воскликнул Рамиро. — Что там говорилось еще, в этом сообщении?
— Генерал Четопиндо считает, что Гарсиа на его машине сбежал за границу, прихватив с собой ценные секретные бумаги.
— Чепуха какая-то. Кто в нее поверит?
— Да никто из наших на фабрике и не верит, — вздохнула Люсия, — но факт налицо: ни машины, ни Гарсиа не обнаружили.
— А давно длятся поиски?
— Уже несколько часов, чуть ли не целый день, если верить радио.
— Не мог он бросить друзей, дело… Не мог он бросить Роситу! — сердито воскликнул Рамиро.
— Не мог, — согласилась Люсия, бессильно уронив руки на колени.
— «Передаем экстренное сообщение», — снова раздалось в репродукторе, когда марш иссяк.
Рамиро ударил по репродуктору, и он, словно поперхнувшись, замолчал.
— Идем! — Рамиро решительно взял Люсию за руку.
— Куда? — удивленно подняла она глаза.
— К Орландо.
Дом Орландо Либеро ничем не выделялся среди других. Вообще стороннему человеку, попавшему в район фавел, было, должно быть, непонятно, как здешние жители отличают свои дома от соседних? Ведь все строения с виду вроде бы одинаковы. Впрочем, чужие сюда забредали редко.
Сегодня в доме Либеро было тесно — не протолкнешься. А люди все подходили и подходили.
— Гарсиа найдется! Вот увидите, Гарсиа найдется! — словно заклинание, повторяли они.
Внешне Орландо держался будто ничего не случилось. Спокойный, подтянутый, он старался с каждым поздороваться, перекинуться несколькими фразами.
А ведь Орландо Либеро лучше других понимал, чем чревато это несчастье для партии, которая только недавно вышла из подполья…
Рамиро переводил взгляд с одного лица на другое. Он только теперь понял, как много связывает его с этими людьми. Его несколько тяготило, что они относятся к нему не совсем так, как друг к другу. Во всяком случае, так ему казалось: Быть может, они считают, что человек свободной профессии не может быть до конца предан рабочему делу? Разве он не принадлежит весь, до последней капли крови, рабочему классу?