Зато возвращался он со спокойной душой и чистой совестью, считая, что теперь и погибнуть не обидно: Талызин знал, что сведения, раздобытые им, передала в Москву в зашифрованном виде гамбургская подпольная радиостанция.
…Пропуск ему был уже заказан.
Массивная дверь закрылась за Талызиным беззвучно. Он про себя отметил, что дорожка в коридоре та же — упругая, плотная, ворсистая, идешь по ней — словно по воздуху плывешь. Отметил знакомую лепнину на высоком потолке. Ведь тогда, в предыдущее свое посещение, все чувства его были обострены волнением, и потому малейшие детали прочно запали в память.
Он постучал в дверь нужного кабинета.
— Перефразируя известную поговорку, можно сказать: точность — вежливость разведчиков! — Улыбаясь, Андрей Федорович вышел навстречу Талызину из-за стола, обнял, крепко, по-отцовски, расцеловал. — Спасибо тебе, Иван! Дважды спасибо. Во-первых, за раздобытую информацию. Радиограмма получена и расшифрована, наши химики и биохимики там разбираются.
— А во-вторых?..
— Во-вторых, что живым вернулся, — еще шире улыбнулся полковник Воронин. — Да ты садись, садись, в ногах, как говорится, правды нет.
Они сели рядом.
— Ну, рассказывай, — произнес Андрей Федорович. — Круто пришлось?
— По-всякому, — коротко ответил Талызин.
— А ты немногословен, — рассмеялся начальник Управления. — Между прочим, я знал, что ты обязательно вернешься.
— Это как?
— А так. Есть у меня свои особые приметы.
— Что же вы мне сразу не сказали?
— Не хотел тебя размагничивать. Нельзя, чтобы разведчик поверил в свою неуязвимость, это может плохо обернуться… Какие у тебя планы? — И, не дожидаясь ответа, предложил: — Хочешь в санаторий? Путевку подберем, отдохнешь с месячишко. Результаты медкомиссии мы получили…
— Некогда отдыхать. Потом, после войны. Я чувствую себя нормально и готов к выполнению нового задания, — выпалил Талызин заранее приготовленную фразу.
Андрей Федорович встал, не спеша прошелся по кабинету, выглянул в окно, обернувшись, веско произнес:
— Нового задания не будет, Иван Александрович. — И, отвечая на недоуменный взгляд Талызина, пояснил: — Войне каюк, пойми наконец это!.. А со здоровьем, брат, у тебя неважно.
Впервые за время беседы Талызин почувствовал нечто вроде растерянности. Кончается война, наступает мирная жизнь, сумеет ли он, военный разведчик, найти в ней место?..
— Не робей, дружище, — полковник Воронин словно угадал его мысли и положил Талызину руку на плечо. — Давай попробуем вместе помараковать, как тебе жить дальше.
Талызин отметил, что седины у Андрея Федоровича за время его отсутствия прибавилось.