— Что смотришь? Я не невеста. А вот невесту тебе подыскать надо.
Иван снова промолчал.
— Как рука? — неожиданно спросил Андрей Федорович.
— Откуда вы знаете, что я был ранен? — удивился Талызин.
— Я все, брат, про тебя знаю! Немецкие товарищи передали из Гамбурга.
— Все в порядке, рана зажила.
— Хорошо. Ты на фронт ушел из Горного института?
— Из Горного.
— Дело золотое… — мечтательно произнес Воронин. — Инженер-горняк, строитель шахт. Или, допустим, разведчик полезных ископаемых… К учебе не тянет?
Иван на мгновение задумался.
— Если сказать честно, тянет. Но беспокоит вот что… Перерыв большой в учебе. Позабыл, боюсь, все, что знал. Сумею ли наверстать? А отстающим уж очень быть не хочется.
— Послушай, Иван Александрович, — нарушил паузу начальник Управления, — а что самым трудным было в последнем деле?
— Самым трудным?
— Да.
— Пожалуй, химические формулы выучить наизусть, — улыбнулся Талызин. — Думал, голова от них лопнет.
— Однако выучил.
— Выучил.
— Значит, память прекрасная, институт успешно закончишь, — заключил Андрей Федорович.
Оба поднялись.
— Еще раз спасибо за службу! — Полковник Воронин крепко пожал Талызину руку на прощание.
Когда за Талызиным закрылась дверь, полковник подошел к окну, отодвинул тяжелую портьеру и, приложив лоб к холодному стеклу, на несколько мгновений прикрыл глаза. Хорошо все получилось, естественно. Похоже, Иван Талызин не почувствовал, как он осторожно «подталкивал» его к решению уйти из кадров.
Авось теперь все обойдется…
Он во всех деталях припомнил последнее совещание у наркома. На нем Воронин доложил, что сложное задание, связанное с добыванием информации о разрабатываемом гитлеровской Германией новом оружии, выполнено. Получены сведения о жестко засекреченных работах, которые ведутся немцами на Свинемюнде.
— Наши химики уже приступили к расшифровке полученной информации, — заключил Андрей Федорович свой доклад.
Лицо наркома оставалось непроницаемым. Поправив плавным жестом пенсне, он произнес, глядя куда-то поверх голов собравшихся в кабинете:
— Помню, помню эту операцию. Она нам недешево обошлась. — И спросил как бы вскользь: — Как доставлена информация?
— Радиограммой из Гамбурга.
— Представьте разведчика.
— Он еще не вернулся.
Нарком удивленно вскинул брови:
— Как прикажете это понимать?
— В Гамбурге невообразимая каша… Видимо, ему приходится добираться через нейтральные страны… — Воронин не называл разведчика, почему-то не спросил его фамилии и нарком.
— Вижу, он не очень торопится вернуться на родину, ваш разведчик. — Глаза наркома за стеклами пенсне стали колючими.