Надо было показаться в широком мире; но это означало, кроме прочего — и подставлять себя под пули и ракеты, от которых далеко не всегда может уберечь даже лучшая охрана. Означало — рисковать жизнью.
Изар знал (недаром же его сызмальства готовили к правлению миром), что жизнь Властелина никогда не подвергается столь серьезным угрозам, как в пору, когда государство, разочарованное неудачной войной, озлобленное наступившей разрухой и нищетой, о каких раньше если и знали, то лишь из школьных учебников, когда население планеты теряет веру в тех, кто им управляет. И тогда оно должно либо заново поверить в своего Властелина, вновь признать его — не только потому, что он, обладай Властью по закону и всем традициям, но и по той причине, что этой Власти достоин, — либо свергнуть его. Уничтожить. И с ним скорее всего династию. В определенных условиях — таких, как сейчас, например, — игра своей жизнью входит в обязанности Властелина. Вступая во Власть, человек одновременно пересекает и границу повышенного риска. Изар боялся смерти не больше, чем любой другой, то есть в случае необходимости готов был и пожертвовать собой. Но при одном необходимом условии. А именно: что линия династии не нарушится, что после него Ассартом будет править тот, кто имеет на это право — а не тот, кому повезет, кто окажется более хитрым и более жестоким, чем все остальные. Завершить собою династию — страшный сон для каждого наследственного правителя, страшный и постыдный. Вывод был один: нормально выполнять свои нынешние обязанности Властелин сможет лишь при условии, что в центре Власти — в ее Жилище — будет находиться его будущий преемник. Законный наследник.
Такой наследник был. Но одновременно его и не было. Самым точным было сказать — он должен был быть, по логике вещей. Но еще не стал реальным фактом ни для народа, ни для двора, ни даже для самого Изара.
Зато могли существовать претенденты, у которых не имелось права на Власть, но, не исключено, были силы, нужные для ее захвата.
Наследником, законным и желанным, был тот мальчик, который — если верить календарю — должен был уже родиться у Лезы. У женщины, которую Изар любил в дни, казавшиеся ему сейчас временем мира и покоя. Теперь ему было не до любви, но Леза, конечно, будет находиться при своем ребенке — до той поры, пока не перестанет быть ему нужной.
Претендентом же был — явным — незаконный братец, все тот же Миграт. И немалая часть сегодняшних забот была связана с необходимостью защиты столь недавно унаследованной им Власти от притязаний не только брата-ублюдка, но и каких-то других сил, несомненно стоявших за ним.