Но ведь она наверняка пошутила?Так недолго и сорваться... « – Нет, Стив, это не шутка. Вновь молчание. И потом:– Черт возьми!– Тонко подмечено. Весь этот кошмар уже начался. Она ставит мне оценки. Я из кожи вон лезу, чтобы заработать эти чертовы баллы, но, видимо, что-то упускаю из виду. Без тебя мне просто никак. Помоги мне разобраться, что раздражает Керсти. У нас с тобой много общего. Попробуй поговорить с Эмили, спроси, что в твоем поведении или характере ее не устраивает. Любые мелочи, которые ей неприятны.Он засмеялся.– Уверен, если бы что-то было, она бы не промолчала.– И все же поговори с ней, так, на всякий случай.– Легко. Сегодня же всё выясню. Перезвоню завтра.– Спасибо, Стив.Утром во вторник зазвонил телефон.– Алло!Поздороваться Стив не удосужился.– Еще вечером Эмили насчитала тридцать девять пунктов. Сегодня утром она вспомнила еще одиннадцать. Бог весть, сколько их будет, когда я приду с работы.– Господи, Стив, я не ожидал...– Вся эта затея с баллами пришлась ей по душе. Она хочет, чтобы я тоже через это прошел, и, если я буду не на уровне, она разведется со мной и заберет ребенка. А если дела будут совсем плохи, она разведется и оставит ребенка мне... И всё из-за тебя!– Ради бога извини. Мне жаль, что так вышло. . – А уж мне-то как жаль! Поэтому, будь любезен, больше не впутывай меня в свои идиотские проблемы!От дальнейших расспросов я решил воздержаться.– Стив, мне в самом деле очень жаль. Прежде чем я успел произнести „очень“, в трубке послышались короткие гудки.В четверг вечером мне представилась блестящая возможность проявить себя, и, хотя я так и не понял, из-за чего теряю баллы, я немного успокоился.Когда Керсти вернулась с работы, я не сразу догадался, что внутри у нее все кипит. Ее глаза блестели, волосы были растрепаны. Выглядела она еще более соблазнительной, чем обычно. Вы не поверите, она до сих пор сводит меня с ума. Стоит ей войти в комнату, и я уже на седьмом небе от счастья. В четверг вечером она была так хороша, что я не сомневался – еще до ужина нам предстоит нечто восхитительное.Но я ошибся. Лишь когда Керсти швырнула сумочку на диван и, опустившись на него, сжалась в комок, я понял, что обознался и принял отчаяние за чувственность. А глаза ее блестели только потому, что были налиты слезами, которые теперь хлынули в три ручья.Я бросился к ней и, прижав ее к себе, спросил: v – Милая, что случилось? – Укачивая Керсти, как ребенка, я целовал ее волосы и шею. – Объясни, что стряслось?Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Примерно через минуту моя рубашка промокла насквозь, а Керсти успокоилась настолько, что могла говорить.– Извини, – сказала она.– Не говори глупостей. Что с тобой? Что случилось?