— К вам Морозов, — доложила виновато секретарь. — Говорит, по важному делу.
— Зови, — генерал поднял взгляд от стопки документов, которые изучал больше часа, и по этому случаю велел себя не беспокоить. Глядя на растерянную девушку, спросил: — Бушевал, наверно? Грозил?
Секретарь покраснела:
— Есть немного. Я пыталась объяснить, что вы заняты…
— Ничего страшного, — улыбнулся генерал. — Зови этого башибузука. Дело и впрямь не терпит отлагательства.
Секретарь быстро покинула кабинет. Она работала в приемной всего вторую неделю, и страшно боялась ошибиться, сделать что-нибудь не так, и вызвать гнев начальства. Она не знала, что Сенчуков ждал этого визита. Ему успели доложить о тех проблемах, которые волновали сейчас Виталия Морозова гораздо больше, чем получение выгодного заказа от индийского военного министерства.
Виталий почти мгновенно возник в дверях и быстрым шагом направился к столу генерала. Длинные полы его пальто развевались, как крылья, шляпу и кашне он держал в руках, а взгляд его был мрачен и решителен. Он пожал руку, протянутую ему хозяином кабинета, и без приглашения опустился в кресло напротив. Впрочем, зачастую, если не считать официальных совещаний, они обходились без церемоний.
Сенчуков вышел из-за стола и опустился в кресло рядом. Их отделял лишь невысокий журнальный столик, на котором стояла пепельница и лежала стопка газет, с отчеркнутыми желтым фломастером заголовками и абзацами. Таким способом пресс-служба управления обращала внимание своего начальства на важные и интересные для ведомства материалы. Генерал убрал их со столика, но Морозов даже не посмотрел в сторону газет. Их первые полосы были заполнены заголовками, сообщавшими о захвате чекистами недалеко от краевого центра вооруженной женщины с грудным ребенком на руках. В прессу уже просочилось ее имя, узнали эти гнусные писаки и про то, что она участвовала в двух чеченских войнах, и что каким-то невообразимым образом спаслась в авиакатастрофе. Впрочем, самого Морозова этот ажиотаж вокруг имени Елизаветы Варламовой волновал мало. К Сенчукову он пришел совсем по другому вопросу.
— Я был у прокурора, — сказал он, без всякого подхода к теме. — Он готов отпустить ее. Тем более, психиатры не нашли у нее отклонений в психике. Некоторый сдвиг по фазе вызван сильным психологическим шоком. Учти, она абсолютно нормальна, и все прекрасно помнит, за исключением небольшого отрезка времени, месяца три-четыре, которые прошли с момента взрыва фугаса до падения самолета. Она верит, что муж ее погиб, но про дочь ничего не помнит, и поэтому не отдает Сашу, до сих пор считает его своим сыном. Эти костоломы из милиции пытались отнять его силой, но она подралась с ними, и они отступили, побоялись навредить Саше. Он же ни к кому не идет на руки, цепляется за нее, и кричит благим матом.