— Голубчик, — взмолилась Маша, — жених мой там, князь Гагаринов, позволь пройти. Я на минуточку всего!
Солдат убрал ружье с ее пути и посмотрел на девушку с нескрываемым интересом:
— Так ты из благородных, че ли? То-то я смотрю, что деваха в гору прет, а обличьем вроде не нашенская! — Он шумно высморкался, вытер нос рукавом тулупа. — Прости, не признал сразу! Думал, казачка какая к полюбовнику бежит. Некоторые здешние вдовушки да девки-перестарки уже присмотрели себе кой-кого да и пригрели потихоньку. В острог их не пущают, так они сюда надумали шастать. Ох, и хитрющее ж вы, бабы, племя! В любую щелку проскользнете, в каждую норку пролезете. А если в душу проникнете, так и совсем спасения от вас нету…
— Простите, — довольно невежливо перебила его Маша, — но я спешу и прошу вас все-таки пропустить меня в рудник, а я в долгу не останусь.
Пять рублей тут же перекочевали в руку не в меру разговорчивого стража и исчезли в необъятных глубинах его тулупа. Кряхтя и с трудом переставляя ноги в огромных валенках, солдат подошел к железной бочке с какой-то маслянистой, неприятно пахнущей жидкостью, обмакнул в нее обмотанный паклей конец длинной палки и передал Антону.
— Зажжешь на входе! Гореть ему с полчаса, не больше, за это время должны сбегать чуда и обратно.
— Спасибо, — улыбнулась благодарно Маша и поспешила за Антоном.
Тот уже запалил факел от небольшого костра, крепко ухватил хозяйку за руку, не преминув сердито проворчать:
— Ох, не сносить нам головы, если комендант прознает про ваше самоуправство. Ну а что нам сам барин за подобные фокусы пропишет, я даже думать про это боюсь!
В длинном туннеле, убегающем в глубь горы, оказалось гораздо теплее, чем снаружи. Под ногами зачавкала жидкая грязь вперемежку с осколками камней, крупной щебенкой, и только теперь Маша вспомнила, что она не в башмаках, а в валенках. Ноги моментально промокли, но она тут же перестала обращать внимание на подобное неудобство.
А туннель тем временем продолжал бежать в глубь горы и то сужался настолько, что Антон почти касался плечами скользких от плесени и мокрых от постоянно сочащейся воды скал, а то расходился в стороны, и каменные его стены терялись где-то в кромешной темноте. Потолок тоже стремился сыграть с ними злую шутку: стремглав убегая вверх, он неожиданно опускался вниз, и тогда Антон громким шепотом предупреждал Машу: «Пригнитесь, барышня!»
Почти на четвереньках они преодолевали очередную преграду и опять торопились вперед, спотыкаясь о камни, скользя, как на лыжах, по раскисшей глине, перепрыгивая небольшие лужи.