И уже через минуту ей стало мало одних прикосновений.
Она потянула Митю на себя и, подчиняясь древнему женскому инстинкту, развела колени…
Митя судорожно вздохнул, уткнулся в ее живот лицом и принялся покрывать поцелуями нежную кожу, спускаясь все ниже и ниже.
Маша потянулась навстречу его поцелуям и вдруг, неожиданно для самой себя, обхватила его поясницу ногами и закричала от необыкновенного наслаждения, когда мужские пальцы, скользнув но внутренней стороне бедра, тронули то самое заветное место, которое горело огнем и, оказывается, только и ждало этих ласковых касаний.
— Не спеши, не спеши, милая, — прошептал торопливо Митя и прижался к ней горячим, враз потяжелевшим телом, — подожди меня… — Он поцеловал ее в плечо и слегка смущенно пообещал:
— Я постараюсь, чтобы было не слишком больно.
Маша почувствовала, как нечто твердое и большое осторожно проникает и нее, впилась пальцами в Митины плечи, и он внезапно подхватил ее за ягодицы и словно нанизал на себя. Маша сдавленно охнула и тут же забыла и про боль, и про страх. Она закричала от истинного упоения этим человеком, упоения и необыкновенного счастья, притянула к себе Митину голову и принялась покрывать поцелуями его щеки, лоб, губы.
— Марьюшка, сумасшедшая моя! — не прошептал, выдохнул ей в ухо Митя и задвигался в ней все быстрее, быстрее, так что кровать заходила ходуном, а бедные пружины заскрипели, застонали, забились в истерике от непривычного для них напряжения.
Маша кричала, царапалась, кусалась, но эта сладкая мука все продолжалась и продолжалась, бедра сводило блаженной судорогой, она трепетала в мужских руках, стремясь навечно слиться с ним в единое целое. И Митя наконец тоже вскрикнул, еще теснее прижал ее к своим бедрам. И Маше почудилось, будто воздушная волна со всего размаху подбросила ее вверх, в глазах разноцветным фейерверком вспыхнули искры, и ей показалось, что она умирает.
Митя ласково поцеловал ее в губы, осторожно опустил на постель и лег рядом. Маша провела рукой по его синие, она тут же стала влажной, а Митя перехватил ее ладонь, перецеловал каждый пальчик в отдельности, а потом вновь притянул Машу к себе и опять припал к ее припухшим от неумеренных ласк губам.
— Ну, ты меня и удивила! — с изумлением прошептал он, на долю секунды оторвавшись от ее слегка терпких, горячих губ. — Если ты с таким пылом любишь по обязанности, чего ж тогда ожидать, если ты полюбишь по-настоящему?
— Митя, давай обойдемся без пошлостей, — попросила его Маша. — Вероятно, для тебя это ничего не значит, но для меня лучше, чтобы ты именно сейчас немного придержал своп язык.