— Ну, а если не барином называть, то как?
— Антоном, как еще…
— Ну, это не про меня, — серьезно, почти грустно сказала она, и мгновенная перемена ее настроения вдруг радостно и одновременно тревожно кольнула сердце Антона. — А величать как?
— А вот это уже не про меня! — озорно улыбнулся Антон. — Давай не будем препираться, скажи лучше, как тебя звать, красавица.
Девушка рассмеялась, показав ослепительно белые и ровные зубы:
— Спасибо на добром слове, а то меня все Васеной кличут, да еще Васькой-охотницей, а ты, мил-человек, сподобился, красавицей назвал. Али впрямь приглянулась, или соврать — не дорого взять?
Антон растерянно развел руками, не зная, что ответить, а. девушка вновь посмотрела на него с усмешкой, доплела свою косу, закинула ее за спину и повязалась белым платочком.
И произнесла неожиданно серьезно и тихо:
— Спасибо вам, Антон, и Прасковье передайте, и барышне вашей. — Она зарделась и отвела глаза. — По правде сказать, одной мне с ними ни за что не справиться. Ссильничали бы, как нить дать. Этот чубатый Степан давно жить с ним предлагает, а я и на дух его не переношу, вот он и решил меня сломать… Ирод проклятый! — Васена сплюнула себе под ноги и перекрестилась. Потом взглянула на Антона, продолжавшего смотреть на нее растерянно и смущенно, и попросила:
— Не провожай меня, не надо. Я распадком сейчас быстренько до дома добегу. А ты езжай, догоняй свою барышню. — И, не дожидаясь ответа, она стремительно поклонилась ему в пояс и побежала к кустам рябины, закрывающим спуск в распадок.
— Постой, Васена, — крикнул ей вслед Антон, — а где я тебя найду?
— А надо ли? — Девушка замерла на месте и с неожиданной тоской посмотрела на Антона.
— Надо, еще как надо! — Он подошел к ней и взял за руку. — Я очень хочу тебя увидеть!
Васена некоторое время молча смотрела ему в глаза, не отнимая руки.
— Завтра вечером, как солнце на гору сядет, сюда опять приду.
Осторожно высвободила свою руку из его горячих ладоней и скрылась в рябиннике.
К вечеру жара стала совсем невыносимой. Маша выглянула в окно. Над Аргунью размахнулась черным крылом огромная туча, а ни Антон, ни Прасковья Тихоновна так до сих пор не появились. Рано утром они уехали на заимку, чтобы привезти нового меду и воску на свечи, обещали вернуться к обеду, но по непонятной причине задерживались.
Маша вся извелась, бегая из избы на крыльце, туда и обратно. Родственница Прасковьи Тихоновны Лукерья копошилась весь дет, и огороде, пропалывая грядки с луком, чесноком, свеклой, морковью. Цэден устроился на бревнышке под забором, курил спою длинную трубку, по обыкновению прикрыв глаза и изредка отмахиваясь от мух, особо надоедливых перед дождем.