Она повернулась к нему. Принялась взволнованно объяснять по второму разу то, что он принял за обычный пьяный треп.
— Это будет не простой бой, Вацлав. Рыцаря, которого ты видишь, зовут Вольфганг фон Барнхельм. Он младший сын какого-то обедневшего рейнского дворянина. Наследства бедняжке не досталось, поэтому благородный Вольфганг может рассчитывать только на свой меч и копье. А сейчас он готов сразиться с любым противником не на неволю и выкуп, а на смерть. Сразиться за свою даму сердца Ядвигу Кульмскую!
За даму сердца? Бурцев едва удержался от улыбки. Если Аделаида заметит, как он надсмехается над любовно-романтическими бреднями, реакция княжны будет непредсказуемой. Но очень-очень бурной.
— Ах, какая прелесть! — Аделаида все еще вслушивалась в нескончаемый монолог герольда. — Милашка Вольфганг только сегодня впервые увидел прекрасную Ядвигу под стенами Кульмского замка. И сразу послал к ней оруженосца, чтобы тот на коленях вымолил имя девушки. Едва узнав, как ее зовут, Вольфганг объявил Ядвигу дамой сердца и без промедления отправился на ристалище. Теперь он жаждет прославлятьть красоту своей возлюбленной, совершая подвиги в ее честь. Мальчик мечтает либо погибнуть, либо убить без пощады любого, кто посмеет утверждать, что Ядвига Кульмская — не прекраснейшая из женщин. Потому-то он и выехал на ристалище с боевым, а не турнирным копьем.
Нет, это уже крейзи! Клиника — не иначе. Определенно, паренек спятил, и притом капитально. Раньше-то Бурцев считал, что такие вот типчики встречаются только в специфической литературе для экзальтированных домохозяек. Ан нет. Оказывается, попадаются и в жизни.
— Повезло же этой Ядвиге! — Аделаида завистливо вздохнула. — А ты, Вацлав, не хочешь доказать свою любовь ко мне в смертельном поединке? Выехать, объявить мое имя и честно сразиться с Вольфгангом фон Барнхельмом? Ведь, прославляя свою даму сердца, мальчик бросает вызов и тебе тоже.
Бурцев пожал плечами:
— Разве я мало доказывал свою любовь? Мало мечом махал, что ли? Аделаида, послушай, мы здесь не для того, чтобы красоваться самим и драться с влюбленными пацанами, у которых и поживиться-то нечем? Вот дождемся какого-нибудь богатенького и менее приметного рыцаря, тогда и толк будет. В этом же поединке нет никакой необходимости…
Полячка задышала возмущенно и часто:
— Но ведь благородный Вольфганг только что во всеуслышание объявил, что Ядвига Кульмская — прекраснейшая женщина на свете.
— И пусть себе тешится. Я-то прекрасно знаю, что прекраснейшая женщина — это ты, милая.
Аделаида, однако, была упряма и непреклонна. Как всегда.