Шепот смолк. По жилам Грейдона крепким вином струился, вздымая волны, яркий, хмельной, безрассудный поток жизни.
Он слышал громовые звуки победных труб. Он был Чингисхан, сметающий государства метлой татарской конницы.
Он был Атилла, поднятый на щитах ревущими гуннами, Александр Македонский, топчущий лежащий под ногами мир, Сеннахериб, держащий в руке, словно кубок, всю Азию. Он до сыта напился властью, он пьян от власти!
Пьян? Кто посмел сказать, что он, Николас Грейдон, Повелитель мира, может быть пьян? Ну, все правильно, он пьян.
Еще одна странная идея: кто захочет стать повелителем мира, если все, что от этого имеешь – быть пьяным? Каждый может быть пьяным, поэтому каждый, кто пьян – повелитель мира. Странная идея, логичная. Нужно рассказать этой логичной Тени об этой странной идее…
Он понял, что уже очнулся, и грохочуще расхохотался. Он тупо осмотрелся вокруг, и смеяться ему уже не хотелось, поскольку сейчас он был на полпути к агатовому трону, а Тень согнулась над ним и манила убеждала его, шептала.
С Грейдона спали опутавшие его чары соблазна, которые тянули его, как выводят на удочке рыбу, в добычу Тени. В гневе и горечи, ненавидящий этот туманный призрак на черном трона, ненавидящий самого себя, шатаясь, он поспешно вернулся к каменной скамье и упал на нее, спрятав лицо во вздрагивающих ладонях.
Что спасло его? Не рассудок – в этом он отдавал себе отчет, – а что-то, глубоко лежавшее в его подсознании, какая-то не поддающаяся изменению здоровая часть души, которая юмором, иронией смогла нейтрализовать яд, впитываемый его ушами.
Теперь Грейдон испугался: так испугался, что в остром приступе отчаяния принудил себя поднять голову и посмотреть прямо на Тень.
Тень в упор смотрела на Грейдона.
Призрачная рука подпирала безликую голову. Грейдон почувствовал, что Тень в замешательстве, как в самом начале, когда она, невидимая, пыталась пробить его защиту. Он почувствовал так же ее безудержную, адскую ярость. Внезапно ощущение замешательства и ярости исчезло. Вместо них плыл поток спокойствия и глубокого умиротворения. Грейдон изо всех сил, понимая, что это ловушка, сопротивлялся ему, но не мог преодолеть его. Поток плескал вокруг маленькие волны, ласкал, успокаивал.
– Грейдон, – донесся шепот, – я доволен вами, но вы ошибаетесь, отвергая меня. Вы сильнее, чем я думал – вот почему я доволен вами. Тело, которое я буду делить с вами вместе, должно быть очень сильным. Разделите со мной ваше тело, Грейдон!
– Нет! Клянусь богом, нет! – простонал Грейдон.
Он ненавидел себя за желание кинуться к этому призрачному существу и позволить ему слиться с собой.