Римо повернулся.
– Ма Ли, я понятия не имею, что это за ребенок, – взволнованно заговорил он. – Правда!
– Неужели? – раздался из толпы решительный женский голос.
Римо дернул головой. Голос. Голос был ему знаком!
Перед толпой стояла, завернувшись в плащ, высокая женщина с лицом, обрамленным белокурыми локонами. Ее зеленые глаза гневно сверкали, потом свет в них потух и они приобрели недружелюбный серый оттенок.
– Джильда! – ахнул Римо.
Все произошло так быстро, что Римо Уильямс просто оцепенел.
Перед ним стояла Джильда Лаклуунская. Она распахнула длинный плащ, под которым был кожаный костюм викинга и кольчуга. На поясе висел короткий кинжал.
– Но как? – пробормотал Римо. – Я хочу сказать, здравствуй! Как ты тут оказалась?
– Прежде чем ты женишься на этой женщине, – ледяным тоном произнесла Джильда, – я хочу, чтобы ты взглянул на свое дитя. После этого, если хочешь, можешь жениться.
Римо поглядел вниз – на него смотрели встревоженные карие глазенки. Ребенок крепко держался за его коленку.
Римо ошеломленно поднял глаза.
– Мой ребенок?!
– Наш, – сурово ответила Джильда Лаклуунская.
Римо повернулся к своей нареченной.
– Ма Ли, я...
Но ее уже не было. Белые ленты, связывавшие их руки, теперь свободно висели у него на запястье. Дверь домика Ма Ли захлопнулась за облаком красного шелка.
Мастер Синанджу шагнул к Римо и поднял на руки малыша. Потом повернулся к публике, держа ребенка над головой.
– Не надо горевать, люди! Хотя свадьбы сегодня не будет, поприветствуйте наследника моего приемного сына от женщины-воина по имени Джильда Лаклуунская!
Раздались приветственные возгласы, но быстро стихли.
– Белый! – пронесся шепоток. – Он белый. Неужели корейцы больше не будут править нашей деревней?
Римо повернулся к Чиуну.
– Это твоих рук дело! – сказал он. – Ты сообщил Джильде о готовящейся свадьбе!
Чиун обошел Римо, так чтобы публика видела малыша, широко открытыми, непонимающими глазенками взирающего на толпу народа.
– Потом! – прошипел он. – Сейчас самый критический момент! Селение может признать в твоем сыне своего!
– Как мне теперь оправдываться перед Ма Ли?! – в сердцах воскликнул Римо.
– Она найдет себе другого. Ма Ли молода, сердце у нее отходчивое. Лучше помолчи! – Чиун опять повернулся к толпе. – Вы говорите, что ребенок белый! – воскликнул он. – Да, пока он белый. Но через год его кожа станет темнее, а через пять вы не отличите его от наших деревенских ребятишек! Через двадцать он будет настоящий Синанджу – телом, разумом и душой.
– Но у него круглые глаза, – сказал какой-то мальчишка.