Все это случилось в январе 1987 года. Прошло почти десять лет Да, время летит неумолимо. Изрытая земля снова выровнялась, глубокие шрамы на ней затянулись благодаря дождям. Выросла новая трава. Кора Ли приобрела чудесный аппарат для сушки белья, и теперь ей не надо было развешивать простыни на веревках. Наконец наступил день, когда женщина уже без содрогания смотрела на проходящие поезда.
Годы излечили ее, хотя и не полностью. Но самое худшее, похоже, было позади.
Поэтому меньше всего Кора Ли ожидала вновь услышать жуткий скрежет вагонных колес поезда. В этот жаркий июльский день она, развалясь в шезлонге, потягивала мятный лимонад, прислушиваясь к гудению сушилки, переваривающей выстиранное утром белье, и лениво смотрела на железнодорожное полотно.
И вот до нее донеслись кошмарные звуки.
Кора Ли застыла; банка с лимонадом выскользнула из безвольных рук. Впервые апокалиптические события разворачивались у нее на глазах.
На путях, искря колесами, тормозил пассажирский поезд «Колониаль». Женщина прекрасно знала, что такое перегрев металла. Перегревающиеся от трения колеса иногда выбрасывают искры во все стороны. Сейчас дело было не в перегреве. «Колониаль» походил скорее на ползущую по земле комету. Кора Ли достаточно разбиралась в поездах, чтобы понять, что сработал пневматический тормоз для экстренной остановки состава.
Она как завороженная перевела взгляд на локомотив, и сердце ее оборвалось. По той же самой колее навстречу «Колониалю» шел голубой локомотив Конрейла. Без вагонов.
– Быть не может, – прошептала она и тут же завопила: – Нет! Боже мой, нет!
И все-таки... В 1987 году «Колониаль» тоже столкнулся с локомотивом Конрейла, которого не должно было быть на путях. Тогда погибли шестнадцать человек.
Кора Ли услышала те же самые звуки, они как будто были записаны на магнитофон ее памяти и теперь воспроизводились мощной стереофонической системой.
Скрежет металла, глухое, леденящее душу «бах» и грохот вагонов, наталкивающихся друг на друга и летящих под откос.
– О Боже! – только и успела крикнуть она и тут же рухнула на землю, как хлопчатый мешок со свежим мясом, от удара летящего обломка рельса.
* * *
Пейджер Мелвиса Каппера запищал через пятнадцать минут после происшествия в Эссексе.
Мелвис сидел в баре аэропорта в Омахе, пил ледяное пиво, мысленно жаловался на судьбу и сочинял любовную песнь в духе железнодорожника:
Глаза ее голубы, как Конрейла вагон, Кейси Джонса фуражка на ней. Но любит она магнитный поезд, хоть он Годится только для грязных свиней. Вот так несчастье пришло ко мне...