Оружие разрушения (Сэпир, Мерфи) - страница 15

– Ну и зачем? – удивился ученик.

– Затем, что ты сам не удосужился этого сделать.

Римо любовно погладил машину.

– Скажи, как она тебе?

Чиун недоверчиво оглядел сверкающее стальное чудище.

– А почему такая красная?

– Чтобы маньяки, еще издали завидев ее, успели убраться с дороги, – объяснил Римо. – Ты не ответил на мой вопрос.

Чиун сморщил носик.

– Драконов не хватает.

– Мне она нравится и так. Без драконов.

– Она наполовину моя. И на моей половине должен красоваться дракон. Позаботься, чтобы к утру он был готов.

– Если он будет на твоей половине, почему его должен рисовать я?

– Потому что в противном случае я потребую, чтобы на ней появились два одинаковых дракона. Да еще фениксы сзади и спереди.

Римо покорно вздохнул.

– Какого цвета дракон тебе нужен?

– Для драконов хороши золотой и зеленый цвета. Впрочем, предоставляю тебе на выбор.

– Имей в виду, после детского сада я ничего не рисовал.

Чиун пожал плечами.

– Ты еще молод, и впереди у тебя ночь, чтобы отточить мастерство.

Мастер Синанджу тотчас вернулся в каменный дом, в котором они жили вместе с Римо. В прошлом это сооружение было церковью, потом храмом сикхов; возможно, использовался он и для других целей мирского характера. С восьмидесятых годов оно стало недоступным для широкой публики. Харолд В. Смит приобрел его на аукционе и в соответствии с заключенным ранее контрактом передал мастеру Синанджу. Чиун немедленно окрестил его Замком Синанджу. Теперь ученик жил в одном крыле этого дома, учитель – в другом. Им принадлежала также невысокая зубчатая часовня. Римо знал, что Чиун сейчас отправится туда. Якобы для того, чтобы предаться медитации, на деле же – наблюдать, как исполняется его приказание.

В прежние времена Римо поспорил бы с Чиуном насчет дракона. Но со временем он научился ладить со стариком. Как-никак они уже давно вместе. Нарисовать дракона? Что ж, не такое это большое одолжение человеку, который превратил Римо Уильямса из ходячего мертвеца в единственного наследника Дома Синанджу.

Все произошло так давно, что сам Римо уже и не помнил, в каком году. Он разучился мыслить такими категориями. Подобная манера мышления свойственна Западу. Конечно, Римо не сделался полностью человеком Востока, но стал тонкой перемычкой, соединяющей Восток и Запад.

В те дни, будучи еще ньюаркским полицейским, он знал о Востоке лишь то, с чем ему пришлось столкнуться во Вьетнаме. Когда-то он тянул лямку на флоте, а затем жил совершенно ничем не примечательной жизнью городского полицейского.

Все изменилось в одночасье, когда его арестовали детективы с каменными лицами. Ему было предъявлено обвинение в избиении и убийстве человека, имя которого он также позабыл. Не успел Римо толком осознать, что происходит, как суд вынес приговор и Римо был усажен на позорный стул.