Воины коварного сегуна заполонили крепость, ранее принадлежавшую его врагу.
Эту ночь Ниши провел в роскошной постели побежденного соседа, голова которого с острия копья у дверей спальни взирала на победителя.
Наутро приближенные нечестивца явились в опочивальню, чтобы разбудить своего повелителя, и, раскрыв рот, застыли от ужаса. У дверей стояло копье с насаженной на него головой Ниши Коварного. А обезглавленное тело его лежало на той самой кровати, на которой он провел свою последнюю ночь. И – послушай, Римо: на подушке лежала та же голова, что покоилась на ней прежде. Голова сегуна, который не вызывал к себе мастера Синанджу.
Чиун многозначительно выпрямился.
– Очень интересная история, – заключил Римо.
Мастер наклонил голову.
– Благодарю тебя.
– Но какое отношение она имеет к данному происшествию?
– Разве я закончил?
– Нет, но мне так показалось.
– Ты чересчур доверчив. Пора уже избавиться от этого качества и отомстить за поруганную честь Дома Синанджу!
– Я весь обратился в слух, – обреченно откликнулся Римо.
– Ты весь обратился в нюх и в бег. Но не об этом речь. Слушай же.
Никем не замеченный, Канг вернулся к себе, в деревню. Он не принес с собой золота, зато смыл кровью жесточайшую обиду. Теперь он мог спокойно жить в ожидании новых вызовов в Японию, где кровопролитные войны не прекращались еще много лет.
В те феодальные времена существовал такой обычай: если сегун умирал, не оставив наследника, то его самураи покидали службу и становились самураями, не имеющими хозяина, или ронинами.
– Ах вот как...
– Знай, Римо: считалось позором стать ронином. У них не было ни товарищей, ни вассалов, ни обязанностей. При них оставались только катана да их жалкое искусство. Некоторые из них нанимались за деньги на любую службу. Другие становились бедными земледельцами. Кое-кто занимался грабежами, а то и вещами похуже, например, политикой. В те времена самураев в Японии было больше, чем мест на службе у сегунов. Потому-то страну наводнили странствующие ронины.
– А, это как наши свободные коммивояжеры?
– Никакого сравнения и быть не может! – в гневе вскричал Чиун. – Сиди молча и слушай, и тогда поймешь, каким образом моя история касается нас.
Старик понизил голос.
– Потом некоторое время мастер Канг по-прежнему жил в тишине и спокойствии у себя в деревне. Однажды до него дошел слух, что некий крестьянин из соседней деревни убит странствующим японским самураем. Но, поскольку убитый был не из нашей деревни... – Чиун помолчал, чтобы дать Римо время осмыслить слово «нашей», – Канг не придал значения этому слуху. Самураи редко появлялись в Корее, но если дело касалось Синанджу, приходили в одноименную деревню.