– Пари держу, пришел и этот, – вставил Римо.
– Именно! Однажды утром он явился в деревню. Щеки его ввалились, под глазами темнели крути. С головы до ног он был закован в черные, как оникс, доспехи, правда, изрядно запыленные. Он пришел к Дому Мастеров, что стоит на холме, и возвысил голос: «Я Эдо, самурай, которого мастер Синанджу лишил хозяина».
Услышав эти слова, Канг вышел во двор и спросил пришельца: «Какого сегуна звал ты хозяином?»
«Ниши Храброго».
«Ниши Злосчастного. – Канг сплюнул на землю. – Он обманул Дом Синанджу и этим подписал себе приговор».
«Ты сделал из меня ронина, и я пришел отомстить за обиду».
Он обнажил свой черный катана и переложил его в левую руку.
«Лучше вонзи этот клинок себе в живот, ронин, чем угрожать мастеру Синанджу. Тебе же лучше будет», – сказал ему Канг.
Ронин, не говоря ни слова, опустил лезвие катана плашмя на запястье вытянутой вперед правой руки, словно изготовясь к схватке.
– Теперь я сам могу рассказать тебе, что случилось дальше, – перебил учителя Римо.
– Молчи и слушай! Ронин оскалил зубы, как раненый зверь, и в глазах его мрачным огнем сверкнула вся копившаяся в нем злоба. Внезапно лезвие поднялось в воздух, со свистом опустилось, и на землю упал отрубленный указательный палец правой руки ронина. Он нагнулся, поднял палец и швырнул его в лицо мастеру. Тот, конечно же, с легкостью уклонился.
А ронин, не теряя ни секунды, распорол себе клинком живот и безжизненно рухнул на землю.
– Ага, харакири, – кивнул Римо.
– Нет. Сеппуку! Только белые невежды называют это «харакири». Ты – не белый человек, хотя порой бываешь невеждой. Ритуальное самоубийство называется «сеппуку».
Ученик вздохнул.
– Значит, самурай умер?
– Не подобает тебе называть изгоя этим благородным именем. Он был всего лишь ронин. Да, он умер, причем мастер Канг остался у него в долгу.
Римо удивленно воскликнул:
– Как это?
– Знай же, Римо, для японцев характерно отрезать палец и бросать его в лицо врагу. Таким образом японец дает понять, что он бессилен отомстить за нанесенное ему оскорбление. Отрубленный палец ронина означал, что он предлагал Кангу загладить ошибку. Но в результате сеппуку мастер Канг уже никак не мог расквитаться. Итак, ронин умер. А над Кангом навеки повис невыплаченный долг.
Чиун снова качнулся. Римо внимательно смотрел ему в глаза и гадал: закончил он или нет? Судя но его позе, закончил, но так же он сидел и в прошлый раз. Римо не хотелось снова попасться на крючок.
– Что скажешь, Римо?
– Ты закончил?
– Разумеется! – Чиун заметно рассердился. – Так что же ты можешь сказать?