Хафид на мгновение задержался перед бронзовым зеркалом и бросил взгляд на знакомый образ, отразившийся в до блеска отполированном металле.
— Только глаза хранят следы былой юности, — прошептал он и медленно двинулся по просторному мраморному залу. Едва передвигая старческие ноги, он прошел меж высоких, искусно выточенных из черного оникса, колонн, поддерживающих потолки, отделанные серебром и золотом, и оказался возле старинных столов кипарисового дерева, украшенных резьбой из слоновой кости. Отшлифованные, словно зеркала, черепашьи панцири тускло мерцали отовсюду — со стен, диванов и кушеток, обитых драгоценной парчой с замысловатым рисунком. Огромные пальмы, пережившие века и владельцев, невозмутимо произраставшие в широких бронзовых чашах, окружали фонтан с алебастровыми нимфами — в руках они держали корзины с цветами, инкрустированные драгоценными камнями, соревнующимися между собой в красоте. Ни один из тех, кому посчастливилось посетить поражающий воображение дворец Хафида, не мог усомниться в сказочном богатстве хозяина.
Седовласый владелец прошел по оранжерее, миновал небольшой коридор и вступил в хранилище. Оно являло собой внушительных размеров здание длиной более пяти тысяч шагов. Эразмус, главный счетовод Хафида, переминаясь с ноги на ногу, стоял, ожидая справедливого гнева хозяина.
— Здравствуйте, мой господин.
Хафид молча кивнул и проследовал дальше. Эразмус направился вслед за господином. Счетовод был не в состоянии скрыть беспокойство, вызванное необычной просьбой хозяина встретиться именно в этом месте. Возле нижней площадки Хафид остановился поглядеть, как идет разгрузка привезенного товара и прикинуть приблизительную его стоимость.
Там были шерсть, прекрасные льняные полотна, пергамент, ковры и благовония из Малой Азии; а также стекло, бальзам, орехи и инжир, привезенные с родины Хафида, разноцветные ткани и лекарства из Пальмиры, имбирь, корица и драгоценные камни из Аравии; кукуруза, бумага, гранит, алебастр и базальт из Египта; гобелены из Вавилона, а рядом с ними великолепные картины из Рима и статуи Греции. Аромат бальзама тяжело повис в воздухе, и чувствительный нос старца распознал в нем запахи слив, яблок, сыра и имбиря.
Наконец он обратился к Эразмусу:
— О мой верный друг, сколько всего богатств накоплено в нашей казне?
Эразмус побледнел.
— Вы говорите “всего”, мой господин?
— Да, да, всего.
— Последнего числа я точно не запомнил, но могу сказать примерно, где появились излишки на семь миллионов золотых талантов.