Но сердечность царицы не распространялась на политические материи. Посланнику польского короля, пользуясь видимостью официальной миссии, было поручено уладить некоторые важные дела. К сожалению, несмотря на яркое впечатление, которое он произвел при петербургском дворе, ни одно из этих секретных дел успешно завершить ему не удалось. Дипломатические переговоры князя с императрицей удивительно напоминают широко известную присказку: "он к иконе и так и этак, а от иконы нету привета". Когда князь Станислав настаивает на более решительной поддержке Петербургом позиции Польши в таможенных спорах с Фридрихом II, Екатерина вместо ясного ответа отделывается туманным обещанием какого-то брака, который должен в будущем "сблизить польскую королевскую семью с царской фамилией".
Когда князь старается заполучить у милостивейшей гарантки согласие на то, чтобы польское правительство "могло с корнями вырвать зло, мешающее всем его начинаниям", то есть ликвидировать "либерум вето", Екатерина меняет тему разговора и выражает довольно оскорбительное для князя желание, чтобы польский король наградил ее нынешнего любовника Завадского "голубой лентой" ордена Белого Орла. Так уж повелось в отношениях между Петербургом и Варшавой, что награждение этим высшим польским орденом служило официальным уведомлением об избрании Екатериной нового фаворита.
Видимо, императрица не хочет разговаривать с польским посланником о насущных политических проблемах, отделываясь неясными и уклончивыми ответами, или же передает ему через своего канцлера Панина философские афоризмы вроде: "Chi va piano - va sano" [Соответствует русской пословице: "Тише едешь, дальше будешь"].
Но молодой Телок упрям как козел, и нелегко сломить его настойчивость. Когда ему не удается уладить дело прямо с императрицей, он начинает пробиваться к князю Репнину, петербургскому "специалисту по польским делам". Бывший посол в Варшаве и племянник всемогущего канцлера Панина, правда, не отличался любовью к Польше и полякам, но во время пребывания в Варшаве довольно часто бывал на обедах у князя-подкомория, и князь Станислав знал его еще по отцовскому дому. Пользуясь старым знакомством, он припирает к стенке второе в Российской империи лицо, руководящее внешней политикой, и втягивает его в длинный разговор о Польше. После предварительного обмена мнениями князь Станислав со свойственной ему откровенностью заявляет Репнину, что "акции, коими Россия пытается оказать на Польшу свое воздействие, могут привести к пагубным результатам".
Репнин с такой же откровенностью отвечает, что, по его мнению, "благополучие Польши не удастся сочетать с благополучием государства российского".