— И какого же опоздания ты ожидала?
— Месяца на три.
И тут он все-таки рассмеялся низким гортанным смешком, заставившим Мередит чуть вздернуть подбородок. Но она никак не могла заставить себя взглянуть ему в лицо.
— Ты уже веселишься? — спросила она, упорно уставясь на широкие плечи, обтянутые светло-коричневой спортивной курткой, из-под которой выглядывала кремовая рубашка с открытым воротом, казалось, светившаяся на загорелой шее.
— Ты прекрасно выглядишь, — спокойно ответил он, игнорируя ее колкость.
По-прежнему не глядя на него, Мередит круто повернулась и направилась к шкафу, чтобы взять манто.
— Поскольку у тебя недостало вежливости объяснить, куда мы поедем, — пробормотала она, обращаясь к шкафу, — я понятия не имела, что следовало надеть.
Мэтт ничего не ответил, отлично зная, что она закатит сцену, когда узнает о его планах, поэтому решил промолчать.
— Ты идеально одета, — похвалил он вместо этого.
— Благодарю за крайне содержательный ответ, — процедила Мередит. Взяв манто, она отступила и тут же уткнулась в грудь Мэтта. — Не будешь так добр подвинуться?
— Просто хочу помочь тебе надеть манто.
— Спасибо, не стоит, — бросила Мередит, отступая вбок и поспешно просовывая руки в рукава. — И прошу тебя больше никогда не помогать мне!
Сильные пальцы сомкнулись на ее руках. Мэтт нежно, но решительно повернул Мередит к себе лицом — Так будет продолжаться весь вечер? — спокойно осведомился он.
— Нет, — горько усмехнулась она, — это лучшая его часть.
— Я знаю, ты рассержена… Мередит мгновенно забыла, как боялась взглянуть на него.
— Не знаешь! — дрожащим от ярости голосом заверила она. — Тебе только кажется, что знаешь, на самом же деле ты даже представить не в состоянии!
И, забыв о своей клятве оставаться отчужденной и равнодушной и надоесть ему до смерти, она почти закричала:
— Ты просил меня довериться тебе, а сам бессовестно использовал все, о чем я рассказала тебе, выстирал на людях грязное белье! Неужели искренне считаешь, что можно разрушить мою жизнь во вторник, а в среду явиться сюда как ни в чем не бывало, и все будет чудесно и замечательно, ты… бессердечный лицемер?
Мэтт смотрел в потемневшие от бешенства глаза, на миг охваченный непреодолимым желанием честно признаться, что любит ее, но Мередит не поверит… особенно после того, что случилось вчера, а если по какой-то счастливой случайности ему удастся убедить ее, просто использует это против него и откажется от соглашения. А отпустить ее он не сможет. Вчера Мередит сказала ему, что между ними ничего не осталось, кроме ужасного прошлого. Мэтту было отчаянно необходимо время, которого он с таким трудом сумел добиться, время, чтобы обезоружить ее и доказать, что их теперешние отношения не станут повторением прошлого. Поэтому вместо объяснений и споров Мэтт предпочел начать долгую психологическую осаду, целью которой было заставить ее отказаться от привычки винить в случившемся только его. Взяв у Мередит манто, Мэтт расправил его: