— Ты расстроена! — догадался он.
— Я? — саркастически осведомилась она, показывая на себя. — Я расстроена? Подумаешь, что такого случилось? Я всего-навсего заключенная в собственной квартире и не могу подойти к радио, телевизору или взять в руки газету без того, чтобы не услышать о себе интересные подробности. Не понимаю, почему такие мелочи должны меня расстроить?!
Мэтт едва сдержал улыбку, однако Мередит успела заметить, как дернулись его губы.
— Попробуй только засмеяться! — негодующе вскинулась она. — Это ты во всем виноват! Стоит тебе оказаться рядом, как моя жизнь превращается в ад!
— И что же с тобой происходит? — спросил он со смехом, умирая от желания схватить ее в объятия. Мередит воздела руки к небу:
— Все летит к черту! На работе случается такое, чего в жизни не случалось, — то бомбы подкладывают, то кто-то собирается нас захватить! Дошло до того, что только сегодня мою машину украли, кто-то занял мою стоянку, и в довершение ко всему я обнаружила, что моя лучшая подруга и мой бывший жених провели ночь вместе.
Мэтт хмыкнул, удивляясь типично женской логике, с которой Мередит перекладывает на него вину за все неприятности, и покачал головой:
— И ты считаешь, что я — причина всех бед?
— Хорошо, так как же ты объяснишь это?
— Космическим совпадением?
— Вернее сказать, космической катастрофой, — поправила она и, вызывающе подбоченившись, сообщила:
— Всего месяц назад я вела мирную, спокойную, упорядоченную жизнь, размеренную и достойную. Посещала благотворительные балы и танцевала. Теперь я хожу по кабакам и ввязываюсь в пьяные драки, ну а потом мчусь по улицам в лимузине, за рулем которого сидит совершенно обезумевший шофер, уверяющий, что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет в виду револьвер, поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто захочет нас остановить!
Она выглядела такой прекрасной и такой разъяренной, что плечи Мэтта вновь затряслись о г смеха.
— И это все?
— Нет! Есть еще одно, о чем я забыла упомянуть!
— И что же именно?
— Это! — с торжеством провозгласила она, снимая очки. — У меня глаз подбит! Фонарь! Си…
Мэтт, не зная, смеяться или плакать, поднял палец и осторожно коснулся крохотной синей полоски в уголке нижнего века.
— Ну, положим, — сочувственно улыбнулся он, — до фингала или фонаря это не дотягивает. Всего-навсего малюсенькая «мышка».
— Прекрасно! — отрезала она. — Зато я узнала новый термин!
Не обращая внимания на колкость, Мэтт с плохо скрытым восхищением изучал почти невидимый синяк.
— Чем это ты его замазала?
— Подгримировала, — ответила она, нахмурившись. — А в чем дело?