— Я иду в комнату Джули собрать все, что она оставила. Может, сначала сварить кофе?
— Нет, — рявкнул он.
— Принести тебе еще что-нибудь?
— О ради Господа Бога! — взорвался он, резко оборачиваясь — Прекрати разыгрывать терпеливую, праведную жену и убирайся отсюда!
Нерассуждающий гнев загорелся в глазах Мередит; сжав кулаки, она боролась с нахлынувшими слезами, одновременно сдерживая безумное желание дать ему пощечину.
— Прекрасно! — процедила она, стараясь сохранить какое-то подобие достоинства. — Можешь сам готовить свой чертов ужин и есть его в одиночестве!
И с этими словами устремилась к лестнице.
— Что, дьявол тебя побери, это означает? — вскинулся Мэтт.
Мередит ступила на площадку и обернулась, глядя на него словно разъяренная, разгневанная богиня с разметавшимися по плечам волосами:
— Это означает, что меня тошнит от твоего общества!
По-видимому, это было еще мягко сказано, и Мэтт непременно рассмеялся бы, не будь он так зол на себя за внезапно пробудившееся желание. Да, пора признать правду, он хочет ее даже сейчас, когда она стоит в таком виде, обжигая его полным ненависти взглядом.
Мэтт молча дождался, пока она исчезнет в глубине коридора, и только потом медленно подошел к окну, оперся о подоконник и оглядел подъездную дорожку. Утрамбованную дорожку. Дейл О'Коннели, очевидно, приезжал, когда они обедали.
Несколько минут Мэтт простоял у окна, сжав челюсти, пытаясь заглушить внезапный порыв броситься наверх и наконец узнать, действительно ли Мередит настолько стремится получить хаустонский участок, что готова ради этого даже, переспать с ним. Прекрасный способ провести зимний день и ночь… нет слаще мести, чем позволить Мередит пойти на это, а потом отослать ее прочь с пустыми руками.
И все-таки он колебался, удерживаемый неясными моральными принципами… или инстинктом самосохранения. Оттолкнувшись от окна, Мэтт надел куртку и вышел во двор, исполненный решимости на этот раз отыскать ключи от ее машины. Он нашел их всего в нескольких дюймах от того места, где рылся раньше.
— Дорога расчищена, — объявил он, входя в комнату Джули, где Мередит укладывала в коробку старые альбомы с вырезками. — Можешь собираться.
Мередит, уязвленная ледяным тоном, вскочила. Конец. Все надежды на примирение, на возвращение добрых отношений, повторение вчерашнего дня улетучились. Собравшись с мужеством, она медленно завернула последний альбом. Все. Осталось только рассказать о выкидыше. Но теперь она ожидала, что ответом будет небрежная фраза: «Откровенно говоря, дорогая, мне в высшей степени наплевать!»