— Как насчет того, чтобы приехать ко мне недель через шесть? За это время я вполне успею все подготовить и устрою прием. — Зак ненадолго задумался, после чего снова обратился к Мэтту:
— Может быть, двадцать второго мая? У тебя на этот день ничего не запланировано?
— Шесть недель? Да ты с ума сошел! Что можно успеть за каких-то шесть недель?
Вместо ответа Зак кивнул в сторону телефона и сухо сказал:
— Полюбуйся. Это все «срочные» сообщения, которые телефонисты сочли своим долгом мне передать, несмотря на то, что они, как я и просил, говорили всем, что я не останавливался в этой гостинице.
Мэтт быстро просмотрел толстую пачку бумажек. В числе звонивших были руководители четырех крупнейших студий Голливуда, несколько независимых продюсеров и бывший импрессарио Зака. Последний звонил дважды. Мэтт невесело улыбнулся:
— И во всех одно и то же: «Добро пожаловать домой. Мы всегда знали, что ты на самом деле невиновен, и теперь у нас есть предложение, от которого просто невозможно отказаться».
— Какое удивительное постоянство, правда? — спросил Зак, но в его голосе не было ни злости, ни враждебности. — Забавно, но я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь из них писал мне подобные любовные записки, когда я сидел в тюрьме. А теперь они обзванивают все гостиницы в городе и на всякий случай везде оставляют сообщения.
Мэтт улыбнулся, но почти сразу же посерьезнел. Одна мысль не давала ему покоя с той самой минуты, как Зак вышел из тюрьмы.
— Скажи, что ты собираешься предпринять в связи с Джулией Мэтисон? Ведь если она подаст в суд…
Улыбка угасла на лице Зака, а глаза превратились в две колючие льдинки.
— Никогда не упоминай при мне этого имени, — резко перебил он Мэтта. — Слышишь, никогда!
Мэтт был неприятно поражен тоном друга, но не стал акцентировать на этом внимание. В тот вечер, вернувшись в свой коттедж, он позвонил Мередит, сказал, что завтра утром вылетает домой, и вкратце изложил последние новости.
— Заку продолжают поступать предложения практически от всех студий Голливуда. А через шесть недель он собирается устроить прием. Приблизительно двадцать второго мая.
— А как насчет Джулии Мэтисон? — осторожно спросила Мередит, зная, какие чувства вызывает это имя у ее мужа.
— Ее нет в числе приглашенных, — съязвил Мэтт и уже мягче добавил:
— Я знаю, ты считаешь, что я несправедлив к ней. Но ты даже не можешь себе представить, что происходит с Заком при одном только упоминании ее имени. Мередит упрямо продолжала настаивать на своем:
— Хотя бы кто-нибудь из вас задумался о том, что она чувствует сейчас, после того как узнала, что он не совершал всех этих убийств?